Неточные совпадения
Кухарь, усердный человек к пользам
господ своих, начал представлять резоны, что-де мы барана зарежем, да он весь не потребится на стол, половина останется и, по летнему времени, испортится: надо
будет выкинуть.
У батеньки
был большой приятель, армейский — не пан, а
господин полковник, по соседству квартировавший у нас с полком.
Дорогою мы рассуждали с братом, какой у
господина полковника должен
быть знатный банкет и как, при многих у него гостях,
будут нам отдавать отличную честь, как прилично и следует знаменитым Халязским.
Подошел к нам — я думал, что он домине Тумаков и должен нас учить каким наукам — однако же это
был просто Тумаков, и показав прежде Петрусе, что писать, потом приступил ко мне."Пишите, — сказал он, — к сему прошению"… Я написал это убийственное, треклятое, погубившее меня тогда и во всю жизнь мою причинявшее мне беды, я написал и кончил все по методу Тумакова. Он собрал наши бумаги, и когда
господин полковник сказал ему:"заготовь же приказ, да скорее", — он пошел от нас.
Все это хорошо, что мы немного написали, подумал я: но что же из того? Где же обед, на который мы
были приглашены и приехали так торжественно? Как вот
господин полковник, походивши по комнате и покуривши трубки, крикнул:"Давайте же обедать, уже второй час".
Но, благодаря проворству слуг
господина полковника, я не успел еще хорошенько потужить, как стол уже
был готов — но какой это стол?! все не по-прежнему! Каждый особый прибор со всеми теперешними принадлежностями: рюмки, стаканы, карафины… с чем же бы вы полагали?.. С водою, ей-богу, с водою!.. Как хотите а, правда.
Полковник вышел уже в сюртуке и гости за ним тоже — поверите ли? — в сюртуках… Но какое нам дело, мы будто и не примечаем. Как вот, послушайте…
Господин полковник сказал:"Зовите же гг. офицеров"… и тут вошло из другой комнаты человек семь офицеров и, не поклонясь никому, даже и нам, приезжим, сели прямо за стол. Можно сказать, учтиво с нами обращались! Может
быть, они с
господином полковником виделись прежде, но мы же званые… Но хорошо — уселися.
В продолжение стола, перед кем стояло в бутылке вино, те свободно наливали и
пили; перед кем же его не
было, тот
пил одну воду. Петрусь, как необыкновенного ума
был человек и шагавший быстро вперед, видя, что перед ним нет вина, протянул руку через стол, чтобы взять к себе бутылку… Как же вскрикнет на него полковник, чтобы он не смел так вольничать и что ему о вине стыдно и думать! Посмотрели бы вы,
господин полковник, — подумал я сам себе. — как мы и водочку дуем, и сколько лет уже!
Так вот вам и банкет! Вот вам и званый обед! Мы располагали сейчас ехать домой, чтобы утолить голод, мучащий нас. Могли ли мы, можно сказать, купавшиеся до сего в масле, молоке и сметане,
быть сыты такими флеровыми кушаньями. Вот с того-то времени начал портиться свет. Все начали подражать
господину полковнику в угощеньи, и пошло везде все хуже и хуже…
Им подали письмо от
господина полковника, но как некому
было прочесть, — послали за дьячком-старичком, поступившим на место умершего пана Кнышевского…
Но первое же их дело
было послать приказчика к
господину полковнику умаливать, упрашивать его, чтоб не губил прежде времени изнеженных, совсем не для службы рожденных ею детей, дал бы им на свете пожить и не обрекал бы их чрез службу на видимую смерть.
К моему особенному счастью, его высокоблагородия
господина полковника в то время, за отъездом в Киев, при полку не находилось, а попала моя бумага по какому-то случаю
господину премьер-майору. Он призвал меня к себе и долго уговаривал, чтобы я служил, прилежал бы к службе и коль скоро успел бы в том, то и
был бы произведен в «фендрики» (теперь прапорщики), а там бы, дескать, и дальше пошел.
— К чему мне
было вас угощать? — говорил тем же голосом лукавый хозяин: — на что вы мне надобны? А коли денег не заплатите, так я ворот не отопру и пошлю к
господину городничему…
Ему дали памятное наставление, чтобы он впредь иначе отыскивал своего
господина; а Кузьма, этим не удовлетворившись, начал спорить и доказывать, что когда паныч ему нужен, так он везде пойдет и
будет кричать, отыскивая его.
Чрезвычайно меня восхитил дворецкий, сказав, что хотя все эти вещи и убранства
барина его Петра Мироновича, но, как их некуда снести; то они останутся в моем распоряжении до времени, с тем, однако ж, чтобы все
было в целости сдано и бесспорно.
Кроме того, что много
было в полку отличных красивых молодцов, разумеется, из их благородий, — наши братья — сержанты, капралы и прочие
господа в порядочный счет не идут, — ко главное, что все они защитники наши и отечества; как же прекрасному полу не иметь к ним аттенции?
Ум человеческий
есть полновластный
господин.
Правда, правда, тысячу раз правда твоя,
господин мусье! Ну, что
было бы из меня, если бы я продолжал военную службу? Мучился бы, изнемогал, а все бы не дошел выше
господина капрала. Теперь же — даже губернатором могу
быть! Состояние у меня отличное, могу найти двух-трех с большими познаниями людей,
буду им платить щедро и служил бы отлично. Подите же вы с теперешнею молодежью! И слышать не хотят. Все бы им самим служить, не как предки наши… Портится свет!
Неточные совпадения
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как
барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома
есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.
Мишка. Да для вас, дядюшка, еще ничего не готово. Простова блюда вы не
будете кушать, а вот как
барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
Почтмейстер. Удивительное дело,
господа! Чиновник, которого мы приняли за peвизора,
был не ревизор.
«Извольте,
господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и
быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!..
Городничий. Да, признаюсь,
господа, я, черт возьми, очень хочу
быть генералом.