Возрим мы в области обширны, // Где тусклый трон стоит рабства. // Градские власти там все мирны, // В царе зря
образ божества. // Власть царска веру охраняет, // Власть царску вера утверждает; // Союзно общество гнетут; // Одно сковать рассудок тщится, // Другое волю стерть стремится; // На пользу общую, — рекут.
Неточные совпадения
Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух —
образы и символы невыразимого
Божества, и это имеет огромное экзистенциальное значение.
Чужды раболепствования не токмо в том, что благоговение наше возбуждать может, но даже и в люблении нашем, мы, отдавая справедливость великому мужу, не возмним быти ему богом всезиждущим, не посвятим его истуканом на поклонение обществу и не будем пособниками в укоренении какого-либо предрассуждения или ложного заключения. Истина есть высшее для нас
божество, и если бы всесильный восхотел изменить ее
образ, являяся не в ней, лице наше будет от него отвращенно.
Все равно, что бы я ни был: такой же зверь, как и все, на котором трава вырастет, и больше ничего, или я рамка, в которой вставилась часть единого
Божества, всё — таки надо жить наилучшим
образом.
«Подумаем, — так говорил архимандрит, — не лучше ли было бы, если бы для устранения всякого недоумения и сомнения, которые длятся так много лет, Иисус Христос пришел не скромно в
образе человеческом, а сошел бы с неба в торжественном величии, как
Божество, окруженное сонмом светлых, служебных духов. Тогда, конечно, никакого сомнения не было бы, что это действительно
Божество, в чем теперь очень многие сомневаются. Как вы об этом думаете?»
Таким
образом развивалась поэзия греческая, с своими
божествами.