Неточные совпадения
И сие великое
движение пылкой души, сии в восторге произнесенные слова: «Сохрани Боже, чтобы какой-нибудь народ был счастливее Российского!» — не суть ли излияние и торжество страстной добродетели, которая, избрав себе предмет в
мире, стремится к нему с пламенною ревностию, и самую жизнь в рассуждении его ни за что считает?
Оно дает Полиции священные права Римской Ценсуры; оно предписывает ей не только устрашать злодейство, но и способствовать благонравию народа, питать в сердцах любовь к добру общему, чувство жалости к несчастному — сие первое
движение существ нравственных, слабых в уединении и сильных только взаимным между собою вспоможением; оно предписывает ей утверждать
мир в семействах, основанный на добродетели супругов, на любви родительской и неограниченном повиновении детей [См.: «Зерцало Благочиния».] — ибо
мир в семействах есть
мир во граде, по словам древнего Философа.
Это было что-то вроде обета. Я обозревал весь известный мне мирок. Он был невелик, и мне было не трудно распределить в нем истину и заблуждение. Вера — это разумное, спокойное настроение отца. Неверие или смешно, как у капитана, или сухо и неприятно, как у молодого медика. О сомнении, которое остановить труднее, чем было Иисусу Навину остановить
движение миров, — я не имел тогда ни малейшего понятия. В моем мирке оно не занимало никакого места.
Наряду с положительными чертами в аристократизме были и отвратительные черты, своеобразное хамство в высокомерном обращении с низшими, презрение к труду, расовая гордость, не соответствующая личным качествам, кастовая замкнутость, закрытость к живым
движениям мира, исключительная обращенность к прошлому («откуда», а не «куда»), замкнутость.
Неточные совпадения
А может быть, сон, вечная тишина вялой жизни и отсутствие
движения и всяких действительных страхов, приключений и опасностей заставляли человека творить среди естественного
мира другой, несбыточный, и в нем искать разгула и потехи праздному воображению или разгадки обыкновенных сцеплений обстоятельств и причин явления вне самого явления.
Улицы, домы, лавки — все это провинциально и похоже на все в
мире, как я теперь погляжу, провинциальные города, в том числе и на наши: такие же длинные заборы, длинные переулки без домов, заросшие травой, пустота, эклектизм в торговле и отсутствие
движения.
Даже с практической стороны он не видит препятствия; необходимо отправиться в Среднюю Азию, эту колыбель религиозных
движений, очистить себя долгим искусом, чтобы окончательно отрешиться от отягощающих наше тело чисто плотских помыслов, и тогда вполне возможно подняться до созерцания абсолютной идеи, управляющей нашим духовным
миром.
Но это предполагает духовное
движение в
мире, которое есть дело свободы.
Это дело свободного
движения в
мире, а не статического равновесия.