Неточные совпадения
Но первое: я не способен на шутки — во всякую шутку неявной функцией входит ложь; и второе: Единая Государственная Наука утверждает, что жизнь
древних была именно такова, а Единая Государственная Наука ошибаться не может. Да и откуда тогда было бы взяться государственной логике, когда люди жили в состоянии свободы, то есть зверей, обезьян, стада. Чего можно требовать от них, если даже и в наше
время откуда-то со дна, из мохнатых глубин, — еще изредка слышно дикое, обезьянье эхо.
Судя по дошедшим до нас описаниям, нечто подобное испытывали
древние во
время своих «богослужений».
Начало координат во всей этой истории — конечно,
Древний Дом. Из этой точки — оси Х-ов, Y-ов, Z-ов, на которых для меня с недавнего
времени построен весь мир. По оси Х-ов (Проспекту 59‑му) я шел пешком к началу координат. Во мне — пестрым вихрем вчерашнее: опрокинутые дома и люди, мучительно-посторонние руки, сверкающие ножницы, остро-капающие капли из умывальника — так было, было однажды. И все это, разрывая мясо, стремительно крутится там — за расплавленной от огня поверхностью, где «душа».
Вы, ураниты, — суровые и черные, как
древние испанцы, мудро умевшие сжигать на кострах, — вы молчите, мне кажется, вы — со мною. Но я слышу: розовые венеряне — что-то там о пытках, казнях, о возврате к варварским
временам. Дорогие мои: мне жаль вас — вы не способны философски-математически мыслить.
— Я не могу так, — сказал я. — Ты — вот — здесь, рядом, и будто все-таки за
древней непрозрачной стеной: я слышу сквозь стены шорохи, голоса — и не могу разобрать слов, не знаю, что там. Я не могу так. Ты все
время что-то недоговариваешь, ты ни разу не сказала мне, куда я тогда попал в
Древнем Доме, и какие коридоры, и почему доктор — или, может быть, ничего этого не было?
Установленный обычаем пятиминутный предвыборный перерыв. Установленное обычаем предвыборное молчание. Но сейчас оно не было тем действительно молитвенным, благоговейным, как всегда: сейчас было как у
древних, когда еще не знали наших аккумуляторных башен, когда неприрученное небо еще бушевало
время от
времени «грозами». Сейчас было, как у
древних перед грозой.
Вот мой разговор с I — там, вчера, в
Древнем Доме, среди заглушающего логический ход мыслей пестрого шума — красные, зеленые, бронзово-желтые, белые, оранжевые цвета… И все
время — под застывшей на мраморе улыбкой курносого
древнего поэта.
Маленькая статуя мадонны [Мадонна — с
древних времен слово мадонна в Италии обозначало живописное или скульптурное изображение молодой матери с младенцем.] с почти детским лицом и красным сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей.
Неточные совпадения
У нищих единственным источником пропитания было прошение милостыни на церковных папертях; но так как
древнее благочестие в Глупове на некоторое
время прекратилось, то естественно, что источник этот значительно оскудел.
Было
время, — гремели обличители, — когда глуповцы
древних Платонов и Сократов благочестием посрамляли; ныне же не токмо сами Платонами сделались, но даже того горчае, ибо едва ли и Платон хлеб божий не в уста, а на пол метал, как нынешняя некая модная затея то делать повелевает".
Но уже весною Клим заметил, что Ксаверий Ржига, инспектор и преподаватель
древних языков, а за ним и некоторые учителя стали смотреть на него более мягко. Это случилось после того, как во
время большой перемены кто-то бросил дважды камнями в окно кабинета инспектора, разбил стекла и сломал некий редкий цветок на подоконнике. Виновного усердно искали и не могли найти.
Клим улыбнулся, внимательно следя за мягким блеском бархатных глаз; было в этих глазах нечто испытующее, а в тоне Прейса он слышал и раньше знакомое ему сознание превосходства учителя над учеником. Вспомнились слова какого-то антисемита из «Нового
времени»: «Аристократизм
древней расы выродился у евреев в хамство».
Особенно указывал он на свой нос, не очень большой, но очень тонкий, с сильно выдающеюся горбиной: «Настоящий римский, — говорил он, — вместе с кадыком настоящая физиономия
древнего римского патриция
времен упадка».