Неточные совпадения
Отчего — ну отчего целых три года я и О — жили так дружески — и вдруг теперь
одно только
слово о той, об… Неужели все это сумасшествие — любовь, ревность — не только
в идиотских древних книжках? И главное — я! Уравнения, формулы, цифры — и… это — ничего не понимаю! Ничего… Завтра же пойду к R и скажу, что —
— Вы? Здесь? — и ножницы его так и захлопнулись. А я — я будто никогда и не знал ни
одного человеческого
слова: я молчал, глядел и совершенно не понимал, что он говорил мне. Должно быть, что мне надо уйти отсюда; потому что потом он быстро своим плоским бумажным животом оттеснил меня до конца этой, более светлой части коридора — и толкнул
в спину.
Я пожал плечами. Я с наслаждением — как будто она была во всем виновата — смотрел на ее синие, полные до краев глаза — медлил с ответом. И, с наслаждением, втыкая
в нее по
одному слову, сказал...
А раскрыть их — я теперь чувствую себя обязанным, просто даже как автор этих записей, не говоря уже о том, что вообще неизвестное органически враждебно человеку, и homo sapiens — только тогда человек
в полном смысле этого
слова, когда
в его грамматике совершенно нет вопросительных знаков, но лишь
одни восклицательные, запятые и точки.
Нужно ли говорить, что у нас и здесь, как во всем, — ни для каких случайностей нет места, никаких неожиданностей быть не может. И самые выборы имеют значение скорее символическое: напомнить, что мы единый, могучий миллионноклеточный организм, что мы — говоря
словами «Евангелия» древних — единая Церковь. Потому что история Единого Государства не знает случая, чтобы
в этот торжественный день хотя бы
один голос осмелился нарушить величественный унисон.
На эстраде поэт читал предвыборную оду, но я не слышал ни
одного слова: только мерные качания гекзаметрического маятника, и с каждым его размахом все ближе какой-то назначенный час. И я еще лихорадочно перелистываю
в рядах
одно лицо за другим — как страницы — и все еще не вижу того единственного, какое я ищу, и его надо скорее найти, потому что сейчас маятник тикнет, а потом —
С тех пор прошли уже почти сутки, все во мне уже несколько отстоялось — и тем не менее мне чрезвычайно трудно дать хотя бы приближенно-точное описание.
В голове как будто взорвали бомбу, а раскрытые рты, крылья, крики, листья,
слова, камни — рядом, кучей,
одно за другим…
Эллинг. Голубовато-ледяной, посверкивал, искрился «Интеграл».
В машинном гудела динамо — ласково,
одно и то же какое-то
слово повторяя без конца — как будто мое знакомое
слово. Я нагнулся, погладил длинную холодную трубу двигателя. Милая… какая — какая милая. Завтра ты — оживешь, завтра — первый раз
в жизни содрогнешься от огненных жгучих брызг
в твоем чреве…
Как если бы черные, точные буквы на этой странице — вдруг сдвинулись,
в испуге расскакались какая куда — и ни
одного слова, только бессмыслица: пуг-скак-как-. На улице — вот такая же рассыпанная, не
в рядах, толпа — прямо, назад, наискось, поперек.
Кровь плеснула мне
в голову,
в щеки — опять белая страница: только
в висках — пульс, и вверху гулкий голос, но ни
одного слова. Лишь когда он замолк, я очнулся, я увидел: рука двинулась стопудово — медленно поползла — на меня уставился палец.
— Вот ваше письмо, — начала она, положив его на стол. — Разве возможно то, что вы пишете? Вы намекаете на преступление, совершенное будто бы братом. Вы слишком ясно намекаете, вы не смеете теперь отговариваться. Знайте же, что я еще до вас слышала об этой глупой сказке и не верю ей ни
в одном слове. Это гнусное и смешное подозрение. Я знаю историю и как и отчего она выдумалась. У вас не может быть никаких доказательств. Вы обещали доказать: говорите же! Но заранее знайте, что я вам не верю! Не верю!..
— Вы, кажется, не расположены сегодня петь? Я и просить боюсь, — спросил Обломов, ожидая, не кончится ли это принуждение, не возвратится ли к ней веселость, не мелькнет ли хоть
в одном слове, в улыбке, наконец в пении луч искренности, наивности и доверчивости.
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное
слово должно произвесть электрическое потрясение на всех разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение
в один миг ока. Звук изумления должен вырваться у всех женщин разом, как будто из
одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть весь эффект.
Столько лежит всяких дел, относительно
одной чистоты, починки, поправки…
словом, наиумнейший человек пришел бы
в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя
в голове, —
один из тех людей, которых
в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не
в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и
слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
Одним словом, произошло то, что всегда случается, когда просвещение слишком рано приходит к народам младенческим и
в гражданском смысле незрелым.
Тут только понял Грустилов,
в чем дело, но так как душа его закоснела
в идолопоклонстве, то
слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть
в нее. Он даже заподозрил
в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во время отпадения глуповцев
в идолопоклонстве
одна осталась верною истинному богу.