Неточные совпадения
— Прогневали мы господа бога, Юрий Дмитрич! Не дает нам весны. Да и в пору мы выехали! Я говорил тебе,
что будет погода. Вчера мы проехали верст шестьдесят, так могли
б сегодня отдохнуть. Вот уж седьмой день, как мы из Москвы, а скоро ли доедем — бог весть!
— Хотя
б на часок затих этот окаянный ветер! — вскричал он с нетерпением. — Мне показалось,
что налево от нас… Чу, слышишь, Юрий Дмитрич?
— Ему бы поучиться летать у жены своей, Маринки, — сказал стрелец. — Говорят, будто
б эта ведьма, когда приступили к царским палатам, при всех обернулась сорокою, да и порх в окно!..
Чему ж ты ухмыляешься? — продолжал он, обращаясь к купцу. — Чай, и до тебя этот слух дошел?
— Ага! так это ты, ясновельможный? Прошу покорно,
чего злые люди не выдумают! Ведь точно говорят,
что Лисовский тебя поколотил и
что если
б на другой день ты не бежал в Москву, то он для острастки других непременно бы тебя повесил.
— А я продам, — сказал хозяин. — Знатный конь! Немного храмлет, а шагист, и хоть ему за десять, а такой строгий,
что только держись! Ну, веришь ли богу! если
б он не окривел, так я бы с ним ни за
что в свете не расстался.
Прежде
чем Кирша мог образумиться и вспомнить,
что его никто уже не преследует, он очутился на дне овинной ямы и, может быть, заплатил бы дорого за свой отчаянный скачок, если
б не упал на что-то мягкое.
Но, воля твоя,
что будет вперед то бог весть; а теперь куда бы хорошо, если
б эти незваные гости убрались восвояси.
Добрый, чувствительный Юрий никак не догадался бы,
что значит эта жестокая шутка, если
б громкий хохот в соседнем покое не надоумил его,
что это одна из потех боярина Шалонского.
— Да, да, — прервал боярин, — мирвольте этим бунтовщикам! уговаривайте их! Дождетесь того,
что все низовые города к ним пристанут, и тогда попытайтесь их унять. Нет, господа москвичи! не словом ласковым усмиряют непокорных, а мечом и огнем. Гонсевский прислал сюда пана Тишкевича с региментом; но этим их не запугаешь. Если
б он меня послушался и отправил поболее войска, то давным бы давно не осталось в Нижнем бревна на бревне, камня на камне!
Он не обратил бы на это никакого внимания, если
б этот человек не походил на вора, который хочет пробраться так, чтоб его никто не заметил; он шел сугробом, потому
что проложенная по саду тропинка была слишком на виду, и, как будто бы с робостию, оглядывался на все стороны.
— Ох вы, девушки, девушки! Все-то вы на одну стать! Не он, так слава богу! А если
б он, так и нарядов бы у нас недостало! Нет, матушка, сегодня будет какой-то пан Тишкевич; а от жениха твоего, пана Гонсевского, прислан из Москвы гонец. Уж не сюда ли он сбирается, чтоб обвенчаться с тобою? Нечего сказать: пора бы честным пирком да за свадебку…
Что ты,
что ты, родная? Христос с тобой!
Что с тобой сделалось? На тебе вовсе лица нет!
— Нет, — сказала она, отталкивая руку запорожца, — нет!.. покойная мать моя завещала мне возлагать всю надежду на господа, а ты — колдун; языком твоим говорит враг божий, враг истины. Отойди, оставь меня, соблазнитель, — я не верю тебе! А если
б и верила, то
что мне в этой радости, за которую не могу и не должна благодарить Спасителя и матерь его, Пресвятую Богородицу!
Не ты виноват,
что я поверил этому хвастуну Копычинскому, который должен благодарить бога за то,
что не висит теперь между небом и землею; а не миновать бы ему этих качелей, если
б мои молодцы подстрелили самого тебя, а не твою лошадь.
Но вскоре самая простая мысль уничтожила все его догадки: он много раз видал свою незнакомку, но никогда не слышал ее голоса, следовательно, если
б она была и дочерью боярина Кручины, то, не увидав ее в лицо, он не мог узнать ее по одному только голосу; а сверх того, ему утешительнее было думать,
что он ошибся,
чем узнать,
что его незнакомка — дочь боярина Кручины и невеста пана Гонсевского.
— Ну, теперь отлегло от сердца! — сказал он. — Хвала творцу небесному! Вырвались из этого омута. Если
б ты знал, боярин,
чего я вчера наслушался и насмотрелся…
— Эх, боярин! ну если вы избрали на царство королевича польского, так
что ж он сидит у себя в Кракове? Давай его налицо! Пусть примет веру православную и владеет нами! А то небойсь прислали войско да гетмана, как будто
б мы присягали полякам! Нет, Юрий Дмитрич, видно по всему,
что король-то польский хочет вас на бобах провести.
Меж тем они подъехали к рыбакам. Один из них, седой как лунь, с жаром доказывал другим,
что прохожий не мог бы утонуть, если
б был легче на ногу.
— Все, конечно, так! — прервал Истома, — не
что иное, как безжизненный труп, добыча хищных вранов и плотоядных зверей!.. Правда, королевич Владислав молоденек, и не ему бы править таким обширным государством, каково царство Русское; но зато наставник-то у него хорош: премудрый король Сигизмунд, верно, не оставит его своими советами. Конечно, лучше бы было, если
б мы все вразумились,
что честнее повиноваться опытному мужу, как бы он ни назывался: царем ли русским или польским королем,
чем незрелому юноше…
— Не все так думают о святейшем Гермогене, боярин; я первый чту его высокую душу и христианские добродетели. Если
б мы все так любили наше отечество, как сей благочестивый муж, то не пришлось бы нам искать себе царя среди иноплеменных… Но
что прошло, того не воротишь.
— Я также, боярин, вечно стану помнить,
что без тебя спал бы и теперь еще непробудным сном в чистом поле. И если
б ты не ехал назад в Москву, то я ни за
что бы тебя не покинул. А
что, Юрий Дмитрич! неужли-то у тебя сердце лежит больше к полякам,
чем к православным? Эй, останься здесь, боярин!
— А для
чего же и не так! Одни разбойники живут бедствиями мирных граждан. Нет, Кирша: пора нам образумиться и перестать губить отечество в угоду крамольных бояр и упитанных кровию нашей грабителей панов Сапеги и Лисовского, которых давно бы не стало с их разбойничьими шайками, если
б русские не враждовали сами друг на друга.
Как ни старался Юрий уверить самого себя,
что, преклонив к покорности нижегородцев, он исполнит долг свой и спасет отечество от бедствий междоусобной войны, но, несмотря на все убеждения холодного рассудка, он чувствовал,
что охотно бы отдал половину своей жизни, если
б мог предстать пред граждан нижегородских не посланником пана Гонсевского, но простым воином, готовым умереть в рядах их за свободу и независимость России.
Мне сказали на площади,
что ты пошел вниз, под гору, я за тобой следом; гляжу: сидишь смирнехонько подле какого-то старичка; вдруг как будто
б тебя
чем обожгло, как вскочишь да ударишься бежать!
— Боярин! — продолжал Минин. — Если бы ты не целовал креста Владиславу, если
б сегодня молился вместе с нами на городской площади, если
б ты был гражданином нижегородским,
что бы сделал ты тогда? Отвечай, Юрий Дмитрич!
Вот, боярин, и я смекнул,
что дело плоховато; тотчас все наши пожитки и конскую сбрую вытащил потихоньку за ворота да ну-ка скорей выводить лошадей будто
б на водопой; навьючил на одну все наше доброе, да и был таков.
Старая боярыня крепилась месяца два, наконец не вытерпела и пересказала Федоре, под большою тайной,
что нищая говорила с ней о ее внуке, Юрии Дмитриче,
что будто
б он натерпится много горя, рано осиротеет и хоть будет человек ратный, а умрет на своей постеле;
что станет служить иноплеменному государю; полюбит красную девицу, не зная, кто она такова, и
что всего-то чуднее, хоть и женится на ней, а свадьба их будет не веселее похорон.
— А почему знать? может быть, и добьемся толку. Жаль,
что со мной народу-то немного, а то бы я не выпустил из села ни одной души, пока не узнал, где теперь их боярин. Статься не может, чтоб в целой отчине не нашлось никого, кто
б знал, куда он запропастился.
Все подмосковные шиши в таком у него послушании,
что без его благословения рук отвести не смеют, и если
б не он, так от этих русских налетов и православным житья бы не было.
— Не выходить бы ему из Ярославля, — вскричал Кручина, — если
б этот дурак, Сенька Жданов, не промахнулся! И
что с ним сделалось?.. Я его, как самого удалого из моих слуг, послал к Заруцкому; а тот отправил его с двумя казаками в Ярославль зарезать Пожарского — и этого-то, собачий сын, не умел сделать!.. Как подумаешь, так не из
чего этих хамов и хлебом кормить!
— Э, да, я вижу, ты еще не допил своего кубка! Ну-ка, брат, выкушай на здоровье! авось храбрости в тебе прибудет. Помилуй,
чего ты опасаешься? В нашей стороне никакого войска нет; а если
б и было, так кого нелегкая понесет? Вернее всего,
что нам послышалось. Омляш все тропинки в лесу знает, да и он навряд пустится теперь через болото.
— Вот то-то же! Ну к
чему навязал себе на шею эту заботу? Кабы твой Омляш меня послушался, то давно
б об этом Милославском и слуху не было; так нет!.. «Мне, дескать, наказано от боярина живьем его схватить!» Живьем!.. Вот теперь и возись с ним!
— Небольшая беда, — отвечал другой боярин, —
что мы версты две или три проехали лишнего; ведь хуже, если
б мы заплутались.
— Он, изволишь видеть, — отвечал служитель, — приехал месяца четыре назад из Москвы; да не поладил,
что ль, с панам Тишкевичем, который на ту пору был в наших местах с своим региментом; только говорят, будто
б ему сказано,
что если он назад вернется в Москву, то его тотчас повесят; вот он и приютился к господину нашему, Степану Кондратьичу Опалеву. Вишь, рожа-то у него какая дурацкая!.. Пошел к боярину в шуты, да такой задорный,
что не приведи господи!
Вы знаете, товарищи, я детина не робкий и силка есть, а если
б пришлось мне на ратном поле схватиться с князем Пожарским, так,
что греха таить, не побожусь, статься может, и я бы сбердил.
— Вот в этих палатах живал прежде отец Авраамий, — сказал Суета, указав на небольшое двухэтажное строение, прислоненное к ограде. — Да видишь, как их злодеи ляхи отделали: насквозь гляди! Теперь он живет вон в той связи,
что за соборами, не просторнее других старцев; да он, бог с ним, не привередлив: была
б у него только келья в стороне, чтоб не мешали ему молиться да писать, так с него и довольно.
— Напрасно; пустили
б их на все четыре стороны! На
что вам они?
Когда они вошли в избу и сенная девушка узнала,
что ее госпожа не должна уже ничего опасаться, то совсем бы обезумела от радости, если
б ей не объявили,
что боярышня ее вышла замуж за Милославского. Это известие тотчас расхолодило ее восторг.
— Как! — вскричала она. — Анастасья Тимофеевна обвенчалась?.. Ну, хороша свадебка!.. Без помолвки, без девишника!.. Ах, боже мой!..
Что, если
б Власьевна это узнала!.. Ах ты моя родимая! сиротка ты бесталанная! некому было тебя, горемычную, и повеличать перед свадьбою!..
— Не на радость!.. Нет, Юрий Дмитрич, я не хочу гневить бога: с тобой и горе мне будет радостью. Ты не знаешь и не узнал бы никогда, если
б не был моим супругом,
что я давным-давно люблю тебя. Во сне и наяву, никогда и нигде я не расставалась с тобою… ты был всегда моим суженым. Когда злодейка кручина томила мое сердце, я вспоминала о тебе, и твой образ, как ангел-утешитель, проливал отраду в мою душу. Теперь ты мой, и если ты также меня любишь…
Что сталось бы с тобою, если
б ты поколебался в своей вере?
— В Хотьковском монастыре?.. Племянница игуменьи?.. Ах, Юрий Дмитрич! для
чего ты молчал? Если
б ты знал?.. Но пойдем, поклонимся гробу преподобного Стефана Пермского.