Неточные совпадения
Этот спасительный пример и увещательные грамоты, которые благочестивый архимандрит Дионисий и незабвенный старец Авраамий рассылали повсюду, пробудили наконец усыпленный дух
народа русского; затлились в
сердцах искры пламенной любви к отечеству, все готовы были восстать на супостата, но священные слова: «Умрем за веру православную и святую Русь!» — не раздавались еще на площадях городских; все
сердца кипели мщением, но Пожарский, покрытый ранами, страдал на одре болезни, а бессмертный Минин еще не выступил из толпы обыкновенных граждан.
Это были скучнейшие, но всегда многолюдные вечера с ужинами, на которых, кроме трех-четырех ораторов, гости, большею частию московские педагоги, сидели, уставя в молчании «брады свои» в тарелки, и терпеливо слушали, как по часу, стоя с бокалами в руках, разливались В.А. Гольцев на всевозможные модные тогда либеральные темы, Н.Н. Златовратский о «золотых
сердцах народа», а сам Д.И. Тихомиров, бия себя кулаками в грудь и потрясая огромной седой бородищей, вопиял:
Если сердце Государей в руке Провидения, то
сердца народов в руке Государей — что могло устоять против неутомимого в благотворениях Правительства, которое действовало на подданных и славою внешних успехов, и мудрыми законами, и воспитанием, и всеми средствами просвещения?
Замечания г. Соловьева совершенно объясняют, какое значение нужно придавать сведениям о распространении церквей, монастырей и т. п. в древней Руси. Очевидно, что это распространение никак не может служить мерилом того, как глубоко правила новой веры проникли в
сердца народа. К этому можно прибавить заметку г. Соловьева и о том, что самые известия о содержании церквей щедротами великих князей могут указывать на недостаточность усердия новообращенных прихожан.
Как вернуться в институтские стены и наслаждаться удобствами, комфортом и радостями ранней юности, когда родной её
сердцу народ, a с ним и все её близкие терпят лютые невзгоды, переживая все ужасы войны?..
Неточные совпадения
Швабрин и
народ, толпящийся около нас, помешали мне высказать все, чем исполнено было мое
сердце.
Тужите, знай, со стороны нет мочи, // Сюда ваш батюшка зашел, я обмерла; // Вертелась перед ним, не помню что врала; // Ну что же стали вы? поклон, сударь, отвесьте. // Подите,
сердце не на месте; // Смотрите на часы, взгляните-ка в окно: // Валит
народ по улицам давно; // А в доме стук, ходьба, метут и убирают.
— Не сердись, все — в порядке! — говорил ему Алексей, подмигивая. — Марксисты —
народ хитрый, они тебя понимают, они тоже не прочь соединить гневное
сердце с расчетливой головой.
— Жаль, написана бумажка щеголевато и слишком премудро для рабочего
народа. И затем — модное преклонение пред экономической наукой. Разумеется — наука есть наука, но следует помнить, что Томас Гоббэс сказал: наука — знание условное, безусловное же знание дается чувством. Переполнение головы плохо влияет на
сердце. Михайловский очень хорошо доказал это на Герберте Спенсере…
В одном из прежних писем я говорил о способе их действия: тут, как ни знай
сердце человеческое, как ни будь опытен, а трудно действовать по обыкновенным законам ума и логики там, где нет ключа к миросозерцанию, нравственности и нравам
народа, как трудно разговаривать на его языке, не имея грамматики и лексикона.