Ераст. Но позвольте! Человек я для вас маленький, ничтожный, так все одно, что червь ползущий; но не откажите сделать мне
последнюю милость. (Становится на колени.) Скажите, что-нибудь да скажите! Ругайте, прощайте, проклинайте; ну, что вам угодно, только говорите — мне будет легче; ежели же вы уйдете молча, мне жить нельзя. Не убивайте презрением, сорвите сердце, обругайте и уйдите!..
— Дозвольте, ваше величество удалиться в монастырь… и избавьте меня от состояния покойного… Сделайте для меня эту
последнюю милость… Моего ребенка — Ирена Станиславовна потупилась, — я тоже посвящу Богу.
Не лиши меня хоть
последней милости, молю тебя: сделай, чтобы, когда узнают о смерти Последнего Новика, русские, братья его, совершили по нем поминовение и помолились о спасении души того, кто любил так много их и свою родину!
— Я говорю только, что вы сделали, а не то, что вы хотите заставить меня мыслить. Кто же смеет лишать вас заслуг ваших?.. Вы знаете, не я ли всегда первый ценил их достойным образом и…
последняя милость…
Неточные совпадения
— Батюшка, разорил вконец. Двух сыновей, батюшка, без очереди в некруты отдал, а теперя и третьего отнимает. Вчера, батюшка,
последнюю коровушку со двора свел и хозяйку мою избил — вон его
милость. (Он указал на старосту.)
И как было Чертопханову не дорожить своим конем? Не по его ли
милости оказалось у него снова превосходство несомненное,
последнее превосходство над всеми его соседями?
— А это, стало быть, бламанжей самого
последнего фасона. Кеси-киселя (вероятно, qu’est-ce que c’est que cela [Что это такое (фр.).]) —
милости просим откушать! Нет, девушки, раз меня один барин бламанжем из дехтю угостил — вот так штука была! Чуть было нутро у меня не склеилось, да царской водки полштоф в меня влили — только тем и спасли!
Но он собой ужасно доволен остался; вспомните, говорит, нелицеприятные господа судьи, что печальный старец, без ног, живущий честным трудом, лишается
последнего куска хлеба; вспомните мудрые слова законодателя: «Да царствует
милость в судах».
Завещания, разумеется, никакого, дела, по обыкновению, в беспорядке, наследников жадных куча, и которым уже нет ни малейшего дела до
последних в роде отпрысков, лечимых из
милости от родового идиотизма в Швейцарии.