Меж тем Кудимыч делал необычайные усилия, чтоб
подойти к воротам; казалось, какая-то невидимая сила тянула его назад, и каждый раз, как он подымал ногу, чтоб перешагнуть через подворотню, его отбрасывало на несколько шагов; пот градом катился с его лица. Наконец после многих тщетных усилий он, задыхаясь, повалился на землю и прохрипел едва внятным голосом...
Сказав сии слова, оба боярина, в которых читатели, вероятно, узнали уже Лесуту-Храпунова и Замятню-Опалева, слезли с коней и пошли в избу. Краснощекий толстяк спустился также с своей лошади, и когда
подошел к воротам, то Кирша, заступя ему дорогу, сказал, улыбаясь...
Неточные совпадения
Пробираясь вдоль плетня, он
подошел к небольшой часовне, против которой, сквозь растворенные
ворота гумна, виднелся ряд низких, покрытых соломою хижин.
Кирша, поговорив еще несколько времени с хозяином и гостьми, встал потихоньку из-за стола; он тотчас заметил, что хотя караул был снят от
ворот, но зато у самых дверей сидел широкоплечий крестьянин, мимо которого прокрасться было невозможно. Запорожец отыскал свою саблю, прицепил ее
к поясу, надел через плечо нагайку, спрятал за пазуху кинжал и,
подойдя опять
к столу, сел по-прежнему между приказчиком и дьяком. Помолчав несколько времени, он спросил первого: весело ли ему будет называться дедушкою?
Он поспешил оставить площадь, но на каждом шагу встречались ему толпы граждан, несущих свои имущества, везде раздавались поздравления, на всех лицах сияла радость. Пробежав несколько улиц, он очутился наконец в одном отдаленном предместии и, не видя никого вокруг себя, сел отдохнуть на скамье, подле
ворот не-большой хижины. Не прошло двух минут, как несколько женщин и почти столетний старик
подошли к скамье, на которой сидел Юрий. Старик сел возле него.
Все казаки взъехали на двор, а Кирша, не приказав им разнуздывать лошадей, остался у
ворот, чтоб посмотреть на проезжих, которых передовой, поравнявшись с постоялым двором, слез с лошади и,
подойдя к Кирше, сказал...
Читатели наши, без сомнения, уже догадались, что боярин, едущий в сопровождении казаков, был Юрий Дмитрич Милославский. Когда они доехали до святых
ворот, то Кирша, спеша возвратиться под Москву, попросил Юрия отслужить за него молебен преподобному Сергию и, подаря ему коня, отбитого у польского наездника, и литовскую богатую саблю, отправился далее по московской дороге. Милославский,
подойдя к монастырским служителям, спросил: может ли он видеть архимандрита?
Самгин вернулся домой и, когда
подходил к воротам, услышал первый выстрел пушки, он прозвучал глухо и не внушительно, как будто хлопнуло полотнище ворот, закрытое порывом ветра. Самгин даже остановился, сомневаясь — пушка ли? Но вот снова мягко и незнакомо бухнуло. Он приподнял плечи и вошел в кухню. Настя, работая у плиты, вопросительно обернулась к нему, открыв рот.
Он долго не мог отыскать свою шляпу; хоть раз пять брал ее в руки, но не видел, что берет ее. Он был как пьяный; наконец понял, что это под рукою у него именно шляпа, которую он ищет, вышел в переднюю, надел пальто; вот он уже
подходит к воротам: «кто это бежит за мною? верно, Маша… верно с нею дурно!» Он обернулся — Вера Павловна бросилась ему на шею, обняла, крепко поцеловала.
Неточные совпадения
В середине рассказа старика об его знакомстве с Свияжским
ворота опять заскрипели, и на двор въехали работники с поля с сохами и боронами. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, — один старик, другой молодой малый. Отойдя от крыльца, старик
подошел к лошадям и принялся распрягать.
Однажды, под вечер, уже совсем почти выздоровевший Раскольников заснул; проснувшись, он нечаянно
подошел к окну и вдруг увидел вдали, у госпитальных
ворот, Соню.
Кудряш уходит, а Варвара
подходит к своим
воротам и манит Бориса. Он
подходит.
Петр, который в качестве усовершенствованного слуги не
подошел к ручке барича, а только издали поклонился ему, снова скрылся под
воротами.
Подойдя к столу, он выпил рюмку портвейна и, спрятав руки за спину, посмотрел в окно, на небо, на белую звезду, уже едва заметную в голубом, на огонь фонаря у
ворот дома. В памяти неотвязно звучало: