И я помню его, как давнишний, сладкий и не совсем ясный сон; помню знойные полдни, берег, заросший высокими, душистыми травами и цветами, тень ольхи, дрожащую на воде, глубокий омут реки,
молодого рыбака, прильнувшего к наклоненному над водою древесному пню, с повисшими вниз волосами, неподвижно устремившего очарованные глаза в темно-синюю, но ясную глубь…
Как ни подкреплял себя
молодой рыбак мыслью, что поступком своим освободил старика отца от неправого дела, освободил его от греха тяжкого, как ни тверда была в нем вера в провидение, со всем тем он не в силах удержать слез, которые сами собою текут по молодым щекам его…
«Во Иордане крещающуся…» — тонко и фальшиво запел священник, и высоко поднятый крест заблестел в его руках белым металлом… Наступил самый серьезный момент.
Молодые рыбаки стояли каждый на носу своего баркаса, все полураздетые, наклоняясь вперед в нетерпеливом ожидании.
Я уложу в корзину дыню и цветного зуйка, а ты оденешься
молодым рыбаком, обнажишь свои прекрасные ноги и понесешь за жабры в обнаженных руках прекрасного розового мормира.
Неточные совпадения
Хотя час был ранний, в общем зале трактирчика расположились три человека. У окна сидел угольщик, обладатель пьяных усов, уже замеченных нами; между буфетом и внутренней дверью зала, за яичницей и пивом помещались два
рыбака. Меннерс, длинный
молодой парень, с веснушчатым, скучным лицом и тем особенным выражением хитрой бойкости в подслеповатых глазах, какое присуще торгашам вообще, перетирал за стойкой посуду. На грязном полу лежал солнечный переплет окна.
И слышно было, что Рогдая // Тех вод русалка
молодая // На хладны перси приняла // И, жадно витязя лобзая, // На дно со смехом увлекла, // И долго после, ночью темной // Бродя близ тихих берегов, // Богатыря призрак огромный // Пугал пустынных
рыбаков.
Слух его был так чуток, что он издали узнавал мою походку, и весело, как старый
рыбак приветствует
молодого, приветствовал меня, хотя мне самому было уже пятьдесят лет.
Видя, что все очень заняты рыбной ловлей, старик повез свою
молодую мельничиху (так звал он ее весь этот вечер) вокруг пруда через мост и, обогнув всё верховье, все разливы, воротился уже по плотине к тому каузу, около которого удили
рыбаки и где спокойно сидела и смотрела на них тучная Арина Васильевна.
Другие
рыбаки убеждены, что рыба отлично берет «на
молодую» и очень плохо — на «ущерб месяца».