Неточные совпадения
— Господин
земский, — сказал с важностию купец, — его милость дело говорит: не личит нашему брату злословить такого знаменитого
боярина, каков светлый князь Димитрий Михайлович Пожарский.
— Да я не свои речи говорю, — возразил
земский, оправясь от первого испуга. —
Боярин Кручина-Шалонский не хуже вашего Пожарского, — послушайте-ка, что о нем рассказывают.
— Потише, хозяин, потише! — сказал
земский. —
Боярин Шалонский помолвил дочь свою за пана Гонсевского, который теперь гетманом и главным воеводою в Москве: так не худо бы иным прочим держать язык за зубами. У гетмана руки длинные, а Балахна не за тридевять земель от Москвы, да и сам
боярин шутить не любит: неравно прилучится тебе ехать мимо его поместьев с товарами, так смотри, чтоб не продать с накладом!
— Жаль, хозяин, — продолжал
земский, — что у тебя в повозках, хоть, кажется, в них и много клади, — прибавил он, взглянув в окно, — не осталось никаких товаров: ты мог бы их все сбыть.
Боярин Шалонский и богат и тороват. Уж подлинно живет по-барски: хоромы — как царские палаты, холопей полон двор, мяса хоть не ешь, меду хоть не пей; нечего сказать — разливанное море! Чай, и вы о нем слыхали? — прибавил он, оборотясь к хозяину постоялого двора.
— Ах ты простоволосая! — сказал
земский. — Да кому ж и тешить
боярина, как не этим мелкопоместным? Ведь он их поит и кормит да уму-разуму научает. Вот хотя и ваш Васьян Степанович, давно ли кричал: «На что нам польского королевича!» — а теперь небойсь не то заговорил!..
Серебряному пришлось сидеть недалеко от царского стола, вместе с
земскими боярами, то есть с такими, которые не принадлежали к опричнине, но, по высокому сану своему, удостоились на этот раз обедать с государем. Некоторых из них Серебряный знал до отъезда своего в Литву. Он мог видеть с своего места и самого царя, и всех бывших за его столом. Грустно сделалось Никите Романовичу, когда он сравнил Иоанна, оставленного им пять лет тому назад, с Иоанном, сидящим ныне в кругу новых любимцев.
Эта часть России в Москве, эта шеститысячная дружина Иоаннова, этот новый двор, как отдельная собственность царя, находясь под его непосредственным ведением, были названы «Опричниною», а все остальное, то есть все государство — «Земщиною», управление которой он поручал
земским боярам.
— Вы же, — прибавил он, глядя на
земских бояр, — вы, слышавшие наш уговор, не ждите нового прощения Никите и не помыслите печаловаться мне о нем, если он в другой раз заслужит гнев мой!
— Целуй же мне на том крест! — сказал важно Иоанн, и, приподымая висевший у него на груди узорный крест, он подал его Серебряному, с косвенным взглядом на
земских бояр.
«Эй, Борис, ступай в застенок, боярина допрашивать!» — «Иду, государь, только как бы он не провел меня, я к этому делу не привычен, прикажи Григорию Лукьянычу со мной идти!» — «Эй, Борис, вон за тем столом
земский боярин мало пьет, поднеси ему вина, разумеешь?» — «Разумею, государь, да только он на меня подозрение держит, ты бы лучше Федьку Басманова послал!» А Федька не отговаривается, куда пошлют, туда и идет.
Неточные совпадения
Боярин, осмотревшись, увидел, что, кроме его, нет ни одного
земского, и понял, что царь оказывает ему особенную честь.
— Борис, — сказал он Годунову, — тому скоро два года, я
боярина Дружину за такой же ответ выдал тебе головою. Но, видно, мне пора изменить мой обычай. Должно быть, уж не мы
земским, а
земские нам будут указывать! Должно быть, уж я и в домишке моем не хозяин! Придется мне, убогому, забрать свою рухлядишку и бежать с людишками моими куда-нибудь подале! Прогонят они меня отсюда, калику перехожего, как от Москвы прогнали!
А вы сбирайте // Дворян, детей боярских, и голов, // И сотников стрелецких и казацких, // И
земских старост, и гостей, и всяких // Людей служилых к воеводе в дом. // А ты, Нефед, домой! Веди гонцов! // Как есть с дороги, так пускай и идут. // Теперь в последний раз, друзья, пойду я //
Боярам, воеводам поклониться.
Остальную повесть о покорении Твери доскажу вам словами историка: [История государства Российского, т. VI, с. 173.] «Тогда епископ, князь Михайла Холмский, с другими князьями,
боярами и
земскими людьми, сохранив до конца верность своему законному властителю, отворили город Иоанну, вышли и поклонились ему как общему монарху России.
Опричники, блистая в своих золотых одеждах, наполняли дворец, не преграждая пути к престолу и старым
боярам, но только называя их презрительно «
земскими».