Неточные совпадения
Человек в сером армяке, подпоясанный пестрым кушаком, из-за которого виднелась рукоятка широкого турецкого кинжала, лежал на снегу; длинная винтовка в суконном чехле висела у него за спиною, а с правой стороны к поясу привязана
была толстая казацкая плеть; татарская шапка, с густым околышем, лежала подле его
головы. Собака остановилась подле него и, глядя пристально на наших путешественников, начала выть жалобным голосом.
— Вот то-то же, глупые
головы, — прервал земский, — что вам убыли, если у вас старшими
будут поляки? Да и где нам с ними возиться! Недаром в Писании сказано: «Трудно прать против рожна». Что нам за дело, кто
будет государствовать в Москве: русский ли царь, польский ли королевич?
было бы нам легко.
— Я повторяю еще, — сказал Юрий, не обращая никакого внимания на слова земского, — что вся Москва присягнула королевичу; он один может прекратить бедствие злосчастной нашей родины, и если сдержит свое обещание, то я первый готов положить за него мою
голову. Но тот, — прибавил он, взглянув с презрением на земского, — тот, кто радуется, что мы для спасения отечества должны
были избрать себе царя среди иноплеменных, тот не русский, не православный и даже — хуже некрещеного татарина!
— Ах ты
голова,
голова! То ли теперь время, чтоб хватать разбойников? Теперь-то им и житье: все их боятся, а ловить их некому. Погляди, какая честь
будет этому проезжему: хозяин с него и за постой не возьмет.
Поляк, не переставая
есть, кивнул
головою и показал молча на скамью; Юрий сел на другом конце стола и, помолчав несколько времени, спросил: по вкусу ли ему жареный гусь?
— Что б я ни говорил, кричи только «виновата!», а там уж не твое дело. Третьего дня пропали боярские красна; если тебя
будут о них спрашивать, возьми ковш воды, пошепчи над ним, взгляни на меня, и как я мотну
головою, то отвечай, что они на гумне Федьки Хомяка спрятаны в овине.
Те из челядинцев, с которыми встречался Юрий, подъезжая к крыльцу, смотрели на него с удивлением: измятый и поношенный охабень, коим с ног до
головы он
был окутан, некрасивая одежда Алексея — одним словом, ничто не оправдывало дерзости незнакомого гостя, который, вопреки обычаю простолюдинов, не сошел с лошади у ворот и въехал верхом на двор гордого боярина.
— Ну, так и
быть! повинную
голову и меч не сечет; я ж человек не злой и лиха не помню. Добро, вставай, Григорьевна! Мир так мир. Дай-ка ей чарку вина, посади ее за стол да угости хорошенько, — продолжал Кудимыч вполголоса, обращаясь к приказчику. — Не надо с ней ссориться: не ровен час, меня не случится… да, что грех таить! и я насилу с ней справился: сильна, проклятая!
Один седой жилец не допил своего кубка, — боярин принудил его самого вылить себе остаток меда на
голову; боярскому сыну, который отказался
выпить кружку наливки, велел насильно влить в рот большой стакан полынной водки и хохотал во все горло, когда несчастный гость, задыхаясь и почти без чувств, повалился на пол.
Кирша
был удалой наездник, любил подраться, попить, побуянить; но и в самом пылу сражения щадил безоружного врага, не забавлялся, подобно своим товарищам, над пленными, то
есть не резал им ни ушей, ни носов, а только, обобрав с ног до
головы и оставив в одной рубашке, отпускал их на все четыре стороны.
— Виноват, боярин! В этом проклятом доме только и хорошего что одно вино. Как не
выпьешь лишней чарки? А нечего сказать: каково вино и мед!.. Хоть у кого с двух стаканов в
голове затрещит!
Записался в запорожцы, уморил с горя красную девицу, с которой
был помолвлен, терпел нападки от своих братьев казаков за то, что миловал жен и детей, не увечил безоружных, не жег для забавы дома, когда в них не
было вражеской засады, — и чуть
было меня не зарыли живого в землю с одним нахалом казаком, которого за насмешки я хватил неловко по
голове нагайкою… да, к счастию, он отдохнул.
Никогда еще Юрию не приходила в
голову эта мысль, и хотя она выражена
была несколько грубо, но поразила его своею истиною.
Он
был необычайно высок, но вместе с тем так плотен и широк в плечах, что казался почти среднего роста; не только видом, но даже ухватками он походил на медведя, и можно
было подумать, что небольшая, обросшая рыжеватыми волосами
голова его ошибкою попала на туловище, в котором не
было ничего человеческого.
Едва заметно
было, что он переводит дух; казалось, ни один волос не пошевелился на
голове его во все время, как он прислушивался к свисту.
— Ох вы, молокососы! — сказал седой старик, покачивая
головою. — Не прежние мои годы, а то бы я показал вам, как переходят по льдинам. У нас, бывало, это плевое дело!.. Да, правду-матку сказать, и народ-то не тот
был.
— Я очень рад, боярин, что ты одних со мною мыслей и, верно, не откажешься свести меня с почетными здешними гражданами. Может
быть, мне удастся преклонить их к покорности и доказать, что если междуцарствие продолжится, то гибель отечества нашего неизбежна. Без
головы и могучее тело богатыря…
— Может статься, ты и дело говоришь, Юрий Дмитрич, — сказал Кирша, почесывая
голову, — да удальство-то нас заело! Ну, как сидеть весь век поджавши руки? С тоски умрешь!.. Правда, нам, запорожцам,
есть чем позабавиться: татары-то крымские под боком, а все охота забирает помериться с ясновельможными поляками… Однако ж, боярин, тебе пора, чай, отдохнуть. Говорят, завтра ранехонько
будет на площади какое-то сходбище; чай, и ты захочешь послушать, о чем нижегородцы толковать станут.
Через минуту вышел на улицу человек небольшого роста с фонарем; высокий незнакомец, сняв почтительно свою шапку, открыл
голову, обвязанную полотном, на котором приметны
были кровавые пятна.
— Итак, во имя божие — к Москве!.. Но чтоб не бесплодно положить нам
головы и смертию нашей искупить отечество, мы должны избрать достойного воеводу. Я
был в Пурецкой волости у князя Димитрия Михайловича Пожарского; едва излечившийся от глубоких язв, сей неустрашимый военачальник готов снова обнажить меч и грянуть божиею грозой на супостата. Граждане нижегородские! хотите ли иметь его главою? люб ли вам стольник и знаменитый воевода, князь Димитрий Михайлович Пожарский?
— Эх, любезный! — сказал Алексей, покачивая
головою. — Не верится мне!.. Ты
было сначала меня обрадовал, а после как подумал… не может
быть! Если его и взяли живого, так, верно, уж давным-давно уходили.
Кирша поехал далее, а крестьянская девушка, стоя на одном месте, провожала его глазами до тех пор, пока не потеряла совсем из виду. Не доехав шагов пятидесяти до пчельника, запорожец слез с лошади и, привязав ее к дереву, пробрался между кустов до самых ворот загородки. Двери избушки
были растворены, а собака спала крепким сном подле своей конуры. Кирша вошел так тихо, что Кудимыч, занятый счетом яиц, которые в большом решете стояли перед ним на столе, не приподнял даже
головы.
Старик заметил, что все они
были изувечены: у одного перерезано горло, у другого разрублена
голова, а третий шел вовсе без
головы…
— Выпей-ка еще этот кубок, — сказал Кручина, наливая Туренину огромную серебряную кружку. — Я давно уже заметил, что ты мыслишь тогда только заодно со мною, когда у тебя зашумит порядком в
голове. Воля твоя, а ты уж чересчур всего опасаешься. Смелым бог владеет, Андрей Никитич, а робкого один ленивый не бьет.
— Да слышишь ли ты,
голова! он на других-то людей вовсе не походит. Посмотрел бы ты, как он сел на коня, как подлетел соколом к войску, когда оно, войдя в Москву, остановилось у Арбатских ворот, как показал на Кремль и соборные храмы!.. и что тогда
было в его глазах и на лице!.. Так я тебе скажу: и взглянуть-то страшно! Подле его стремени ехал Козьма Минич Сухорукий… Ну, брат, и этот молодец! Не так грозен, как князь Пожарский, а нашего поля ягода — за себя постоит!
— Безумный! — сказал священник, схватив его за руку. — Иль ты о двух
головах?.. Слушайте, ребята, — продолжал он, — я присудил повесить за разбой Сеньку Зверева; вам всем его жаль — ну так и
быть! не троньте эту девчонку, которая и так чуть жива, и я прощу вашего товарища.
— Да, это один способ спасти ее! Слышишь ли, как беснуются эти буйные
головы? Малейшее промедление
будет стоить ей жизни. Еще раз спрашиваю тебя: хочешь ли спасти ее?