— Ну, как хотите, — сказал купец, — ловите его или нет, а я минуты здесь не останусь, благо погода унялась. Ступайте, ребята, запрягайте лошадей! Да
бога ради проворнее.
— Тише!
Бога ради, тише! — прошептал Истома, поглядывая с робостию вокруг себя. — Вот что!.. Так ты из наших!.. Ну что, Юрий Дмитрич?.. Идет ли сюда из Москвы войско? Размечут ли по бревну этот крамольный городишко?.. Перевешают ли всех зачинщиков? Зароют ли живого в землю этого разбойника, поджигу, Козьму Сухорукова?.. Давнуть, так давнуть порядком, — примолвил он шепотом. — Да, Юрий Дмитрич, так, чтоб и правнуки-то дрожкой дрожали!
Неточные совпадения
Городничий. А, Степан Ильич! Скажите,
ради бога: куда вы запропастились? На что это похоже?
Городничий. Да говорите,
ради бога, что такое? У меня сердце не на месте. Садитесь, господа! Возьмите стулья! Петр Иванович, вот вам стул.
Аммос Федорович (строит всех полукружием).
Ради бога, господа, скорее в кружок, да побольше порядку!
Бог с ним: и во дворец ездит, и государственный совет распекает! Стройтесь на военную ногу, непременно на военную ногу! Вы, Петр Иванович, забегите с этой стороны, а вы, Петр Иванович, станьте вот тут.
Упоминалось о том, что
Бог сотворил жену из ребра Адама, и «сего
ради оставит человек отца и матерь и прилепится к жене, будет два в плоть едину» и что «тайна сия велика есть»; просили, чтобы
Бог дал им плодородие и благословение, как Исааку и Ревекке, Иосифу, Моисею и Сепфоре, и чтоб они видели сыны сынов своих.
—
Ради Бога! — повторил он, взяв ее руку.