Полина начала
читать письмо. Грудь ее сильно волновалась, руки дрожали; но, несмотря на это, казалось, она готова была перенести с твердостию ужасное известие, которое должно было разлучить ее с женихом. Она дочитывала уже письмо, как вдруг вся помертвела; невольное восклицание замерло на посиневших устах ее, глаза сомкнулись, и она упала без чувств в объятия своей сестры.
Неточные совпадения
Исправник отправился вслед за другими гостями в беседку, а Рославлев, распечатав
письмо, начал
читать следующее...
Я уверен, что ты,
прочитав мое
письмо, велишь укладывать свой чемодан, пошлешь за курьерскими — и если какая-нибудь французская пуля не вычеркнет меня из списков, то я скоро угощу тебя на моем биваке и пуншем и музыкою.
— Да, я хочу, я должен!.. Я на этих днях отправлюсь в армию, Полина, — продолжал Рославлев, подойдя к своей невесте. — Вот
письмо, которое я сейчас получил от приятеля моего Зарецкого.
Прочтите его. Мы должны расстаться.
— О, что касается до нашего языка, то, конечно, теперь он в моде; а дай только войне кончиться, так мы заболтаем пуще прежнего по-французски. Язык-то хорош, мой милый! Ври себе что хочешь, говори сущий вздор, а все кажется умно. Но я перервал тебя. Итак, твоя Полина,
прочтя мое
письмо…
— От Полины!.. — вскричал Рославлев. Он, сорвав печать, развернул дрожащей рукою
письмо. Холодный пот покрыл помертвевшее лицо его, глаза искали слов… но сначала он не мог разобрать ничего: все строчки казались перемешанными, все буквы не на своих местах; наконец, с величайшим трудом он
прочел следующее...
— Да, есть. И хотя по-настоящему мне как партизану должно перехватывать всякую неприятельскую переписку, — примолвил с улыбкою Шамбюр, — но я обещался доставить это
письмо, а Шамбюр во всю жизнь не изменял своему слову. Вот оно:
читайте на просторе. Мне надобно теперь отправиться к генералу Раппу: у него, кажется, будут толковать о сдаче Данцига; но мы еще увидим, кто кого перекричит. Прощайте!
Он
прочел письмо и остался им доволен, особенно тем, что он вспомнил приложить деньги; не было ни жестокого слова, ни упрека, но не было и снисходительности. Главное же — был золотой мост для возвращения. Сложив письмо и загладив его большим массивным ножом слоновой кости и уложив в конверт с деньгами, он с удовольствием, которое всегда возбуждаемо было в нем обращением со своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонил.
— Извольте, извольте, — сказал председатель,
прочитав письмо, — я готов быть поверенным. Когда вы хотите совершить купчую, теперь или после?
Письмо матери его измучило. Но относительно главнейшего, капитального пункта сомнений в нем не было ни на минуту, даже в то еще время, как он
читал письмо. Главнейшая суть дела была решена в его голове, и решена окончательно: «Не бывать этому браку, пока я жив, и к черту господина Лужина!»
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Вот тебе на! (Вслух).Господа, я думаю, что
письмо длинно. Да и черт ли в нем: дрянь этакую
читать.
Все. Отдайте, Артемий Филиппович, отдайте
письмо! (Коробкину.)
Читайте!
Артемий Филиппович. Сейчас. (Отдает
письмо.)Вот, позвольте… (Закрывает пальцем.)Вот отсюда
читайте.
(Переворачивает
письмо и
читает адрес.
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое
письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и
прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.