Неточные совпадения
Когда Рославлев
стал садиться в коляску, мимо его, по
дороге к Царскому Селу, промчались двое дрожек, запряженных парами.
Размытая проливными дождями проселочная
дорога, по которой ехал Рославлев вместе с своим слугою,
становилась час от часу тяжелее, и, несмотря на то, что они ехали в легкой почтовой тележке, усталые лошади с трудом тащились шагом.
— Да так-то плоха, что и сказать нельзя. Объездом лучше; а все, как
станете подъезжать к селу, так — не роди мать на свете!.. грязь по ступицу. Вот я поеду подле вас да укажу, где надо своротить с
дороги.
Узкая, извилистая
дорога, по которой и днем не без труда можно было ехать, заставляла их почти на каждом шаге останавливаться; колеса поминутно цеплялись за деревья, упряжь рвалась, и ямщик
стал уже громко поговаривать, что в село Утешино нет почтовой
дороги, что в другой раз он не повезет никого за казенные прогоны, и даже обещанный рубль на водку утешил его не прежде, как они выехали совсем из леса.
Ямщик погнал лошадей; но они едва могли бежать рысью по грязной
дороге, которая с каждым шагом
становилась хуже.
Поравнявшись с группою деревьев, которая с трех сторон закрывала церковь, извозчик позабыл о том, что советовал им старый ловчий, — не свернул с
дороги: колеса телеги увязли по самую ступицу в грязь, и, несмотря на его крики и удары, лошади
стали.
— Да, сударь, все, что знаю. Вчера ночью, против самой кладбищной церкви, наши лошади
стали, а телега так завязла в грязи, что и колес было не видно. Я пошел на мельницу за народом, а вы остались на
дороге одни с ямщиком.
С каждым шагом вперед большая
дорога становилась похожее на проезжую улицу: сотни пешеходцев пробирались полями и опереживали длинные обозы, которые медленно тащились по большой
дороге.
Мне
стало легче, и я хотел на другой день чем свет отправиться догонять эскадрон; вдруг, этак перед сумерками, глядим — по Смоленской
дороге пыль столбом!
Да во что б ни
стало, если ее сиятельство с своей маменькой потащат Оленьку во Францию, так я выйду на большую
дорогу, как разбойник, и отобью у них мою племянницу и единственную наследницу всего моего имения.
Когда Рославлев потерял из вида всю толпу мародеров и
стал надевать оставленную французом шинель, то заметил, что в боковом ее кармане лежало что-то довольно тяжелое; но он не успел удовлетворить своему любопытству и посмотреть, в чем состояла эта неожиданная находка: в близком от него расстоянии раздался дикой крик, вслед за ним загремели частые ружейные выстрелы, и через несколько минут послышался шум от бегущих по
дороге людей.
Не
стану вам рассказывать, как я доехал до Вильны: благодаря нашим победам меня по всей
дороге принимали ласково, осыпали вежливостями и даже иногда вполголоса бранили вместе со мною Наполеона.
От одной этой мысли волосы
стали у меня дыбом; я принялся погонять мою клячу и почти выбился из сил, когда подъехал к другому повороту, где начиналась сносная
дорога, проложенная по низенькому валу; в конце его за небольшим леском расположен был наш аванпост.
Вот уже я на половине
дороги; пальба
становится ежеминутно слышнее; я могу считать выстрелы; но это не простая аванпостная перестрелка, а ровный батальный огонь — итак, дело завязалось не на шутку.
Поляк повернул в сторону, и мы проселочной
дорогой, проложенной сквозь частый лес, который
становился все темнее и темнее, выехали через несколько минут на перекресток.
Пока у меня были деньги, я жила весьма уединенно, почти никуда не выходила и ни с кем не была знакомя; но когда русские
стали осаждать город, когда хлеб сделался вдесятеро
дороже и все деньги мои вышли, я решилась прибегнуть к великодушию единоземцев покойного моего мужа.
К удивлению моему, здешние крестьяне недовольны приисками: все
стало дороже: пуд сена теперь стоит двадцать пять, а иногда и пятьдесят, хлеб — девяносто коп. — и так все. Якутам лучше: они здесь природные хозяева, нанимаются в рабочие и выгодно сбывают на прииски хлеб; притом у них есть много лугов и полей, а у русских нет.
— И вот что еще хотел тебе сказать, — продолжал каким-то зазвеневшим вдруг голосом Митя, — если бить
станут дорогой аль там, то я не дамся, я убью, и меня расстреляют. И это двадцать ведь лет! Здесь уж ты начинают говорить. Сторожа мне ты говорят. Я лежал и сегодня всю ночь судил себя: не готов! Не в силах принять! Хотел «гимн» запеть, а сторожевского тыканья не могу осилить! За Грушу бы все перенес, все… кроме, впрочем, побой… Но ее туда не пустят.
— Ничему не могу научить, — смеялся и князь, — я все почти время за границей прожил в этой швейцарской деревне; редко выезжал куда-нибудь недалеко; чему же я вас научу? Сначала мне было только нескучно; я стал скоро выздоравливать; потом мне каждый день
становился дорог, и чем дальше, тем дороже, так что я стал это замечать. Ложился спать я очень довольный, а вставал еще счастливее. А почему это все — довольно трудно рассказать.
— «Зряща мя безгласна и бездыханна предлежаща, восплачьте обо мне, братия и друзи…» — просил Игнат устами церкви. Но его сын уже не плакал: ужас возбудило в нем черное, вспухшее лицо отца, и этот ужас несколько отрезвил его душу, упоенную тоскливой музыкой плача церкви о грешном сыне ее. Его обступили знакомые, внушительно и ласково утешая; он слушал их и понимал, что все они его жалеют и он
стал дорог всем.
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой
стати сидеть ему здесь, когда
дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник.
Еще бы
стал он брезговать, // Когда тут попадалася // Иная гривна медная //
Дороже ста рублей!
А поелику навоз производить
стало всякому вольно, то и хлеба уродилось столько, что, кроме продажи, осталось даже на собственное употребление:"Не то что в других городах, — с горечью говорит летописец, — где железные
дороги [О железных
дорогах тогда и помину не было; но это один из тех безвредных анахронизмов, каких очень много встречается в «Летописи».
На другой день поехали наперерез и, по счастью, встретили по
дороге пастуха.
Стали его спрашивать, кто он таков и зачем по пустым местам шатается, и нет ли в том шатании умысла. Пастух сначала оробел, но потом во всем повинился. Тогда его обыскали и нашли хлеба ломоть небольшой да лоскуток от онуч.
Может быть, тем бы и кончилось это странное происшествие, что голова, пролежав некоторое время на
дороге, была бы со временем раздавлена экипажами проезжающих и наконец вывезена на поле в виде удобрения, если бы дело не усложнилось вмешательством элемента до такой степени фантастического, что сами глуповцы — и те
стали в тупик. Но не будем упреждать событий и посмотрим, что делается в Глупове.