Ах, скоро, скоро, кормилица России — Москва, скоро прольются
по твоим осиротевшим улицам пламенные реки; святотатственная рука врагов сорвет крест с твоей соборной колокольни, разрушит стены священного Кремля, осквернит твои древние храмы; но русские всегда возлагали надежду на господа, и ты воскреснешь, Москва, как обновленное, младое солнце, ты снова взойдешь на небеса России; а враги твои…
Неточные совпадения
— Кончил! — отвечал молодой человек высокого роста, в военном сюртуке и кавалерийской фуражке. — Только, воля
твоя, по-моему, лучше стреляться на плаще. Два шага!..
по крайней мере надобно четыре.
— Полно, сестра! Что, разве мост подломился под вашей каретою? Прошу не погневаться: мост славной и строен
по моему рисунку; а вот если б в
твоей парижской карете дверцы притворялись плотнее, так дело-то было бы лучше. Нет, матушка, я уверен, что наш губернатор полюбуется на этот мостик… Да, кстати! Меня уведомляют, что он завтра приедет в наш город; следовательно, послезавтра будет у меня обедать.
— Так
по рукам, братец! Она
твоя!
— Ну что, страстные голубки, наговорились, что ль? — закричал Ижорской, подойдя к ним вместе с своей сестрой и Ильменевым. — Что, Прохор Кондратьевич, ухмыляешься? Небось, любуешься на жениха и невесту? То-то же! А что, чай, и ты в старину гулял этак
по саду с
твоей теперешней супругою?
— Ах, это ты? — сказала Оленька. — Как ты меня испугала! Я думала, что ты гуляешь
по саду с
твоим женихом.
— Полно, брат! по-латыни-та говорить! Не об этом речь: я слыву хлебосолом, и надобно сегодня поддержать мою славу. Да что наши дамы не едут! Я разослал ко всем соседям приглашения: того и гляди, станут наезжать гости; одному мне не управиться, так сестра бы у меня похозяйничала. А уж на будущей неделе я стал бы у нее хозяйничать, — прибавил Ижорской, потрепав
по плечу Рославлева. — Что, брат, дождался, наконец? Ведь свадьба
твоя решительно в воскресенье?
— А, так она его читала? Не правда ли, что оно бойко написано? Я уверен был вперед, что при чтении этого красноречивого послания русское
твое сердце забьет такую тревогу, что любовь и места не найдет. Только в одном ошибся: я думал, что ты прежде женишься, а там уж приедешь сюда пировать под картечными выстрелами свою свадьбу:
по крайней мере я на
твоем месте непременно бы женился.
Все наши дамы в таком порядке, что любо посмотреть: с утра до вечера готовят для нас корпию и перевязки; по-французски не говорят, и даже родственница
твоя, княгиня Радугина, — поверишь ли, братец? — прескверным русским языком вот так французов и позорит.
— О, что касается до нашего языка, то, конечно, теперь он в моде; а дай только войне кончиться, так мы заболтаем пуще прежнего по-французски. Язык-то хорош, мой милый! Ври себе что хочешь, говори сущий вздор, а все кажется умно. Но я перервал тебя. Итак,
твоя Полина, прочтя мое письмо…
— Разумеется. Да знаешь ли что? Я позабыл к тебе написать. Кажется, он знаком с семейством
твоей Полины;
по крайней мере он мне сказывал, что года два тому назад, в Париже, познакомился с какой-то русской барыней, также Лидиной, и ездил часто к ней в дом. Тогда он был еще женат.
— Ах, тетушка, тетушка! С каким бы гневом возопила ты на это нарушение всех приличий! Как ужаснулась бы, увидев шинели, сабли, мундиры, разбросанные
по креслам
твоей парадной гостиной, и гусарские сапоги со шпорами на
твоем наследственном объяринном канапе!
— Так вот что! — вскричал Буркин. — Ах ты жидомор!
по тебе пусть французы берут Москву, лишь только бы
твое Щелкоперово осталось цело.
— Хорошо, мой друг, согласен:
по выговору не можно было догадаться, что ты русской; но нельзя же, чтоб не было в
твоей манере и ухватках…
— А мы с тобой, сослуживец моего батюшки, — примолвил Рославлев, взяв за руку сержанта, — с остальными встретим неприятеля у самой деревни, и если я отступлю хоть на шаг, так назови мне
по имени прежнего
твоего командира, и ты увидишь — сын ли я его! Ну, ребята, с богом!
— Нет, братец, решено! ни русские, ни французы, ни люди, ни судьба, ничто не может нас разлучить. — Так говорил Зарецкой, обнимая своего друга. — Думал ли я, — продолжал он, — что буду сегодня в Москве, перебранюсь с жандармским офицером; что
по милости французского полковника выеду вместе с тобою из Москвы, что нас разлучат русские крестьяне, что они подстрелят
твою лошадь и выберут тебя потом в свои главнокомандующие?..
–…для расходов по экономии в моем отсутствии. Понимаешь? За мельницу ты должен получить тысячу рублей… так или нет? Залогов из казны ты должен получить обратно восемь тысяч; за сено, которого,
по твоему же расчету, можно продать семь тысяч пудов, — кладу по сорок пять копеек, — ты получишь три тысячи: следовательно, всех денег у тебя будет сколько? Двенадцать тысяч… так или нет?
Я как только в первый раз увидела тебя тогда, вечером, помнишь, как мы только что приехали сюда, то все
по твоему взгляду одному угадала, так сердце у меня тогда и дрогнуло, а сегодня, как отворила тебе, взглянула, ну, думаю, видно, пришел час роковой.
Неточные совпадения
Я сам,
по примеру
твоему, хочу заняться литературой.
Попа уж мы доведали, // Доведали помещика, // Да прямо мы к тебе! // Чем нам искать чиновника, // Купца, министра царского, // Царя (еще допустит ли // Нас, мужичонков, царь?) — // Освободи нас, выручи! // Молва идет всесветная, // Что ты вольготно, счастливо // Живешь… Скажи по-божески // В чем счастие
твое?»
Теперь дворец начальника // С балконом, с башней, с лестницей, // Ковром богатым устланной, // Весь стал передо мной. // На окна поглядела я: // Завешаны. «В котором-то //
Твоя опочиваленка? // Ты сладко ль спишь, желанный мой, // Какие видишь сны?..» // Сторонкой, не
по коврику, // Прокралась я в швейцарскую.
С ребятами, с дево́чками // Сдружился, бродит
по лесу… // Недаром он бродил! // «Коли платить не можете, // Работайте!» — А в чем
твоя // Работа? — «Окопать // Канавками желательно // Болото…» Окопали мы… // «Теперь рубите лес…» // — Ну, хорошо! — Рубили мы, // А немчура показывал, // Где надобно рубить. // Глядим: выходит просека! // Как просеку прочистили, // К болоту поперечины // Велел
по ней возить. // Ну, словом: спохватились мы, // Как уж дорогу сделали, // Что немец нас поймал!
Г-жа Простакова. Да… да что… не
твое дитя, бестия!
По тебе робенка хоть убей до смерти.