Неточные совпадения
— Но неужели и
русские так же, как испанцы, не станут щадить никого?.. Будут резать беззащитных
пленных? — спросила с приметным беспокойством Полина.
— Однако ж, я думаю, — отвечал хладнокровно полковник, — вы видали много
русских пленных офицеров, которые вовсе на скифов не походят?
Наши приятели, распростясь с начальником отряда, отправились в дорогу и, догнав в четверть часа
пленных, были свидетелями восторгов кирасирского офицера. Покрывая поцелуями портрет своей любезной, он повторял: «Боже мой, боже мой! кто бы мог подумать, чтоб этот казак, этот варвар имел такую душу!.. О, этот
русской достоин быть французом! Il est Francais dans l'вame!» [Он француз в душе! (франц.)]
Остальную часть дня и всю ночь
пленные, под прикрытием тридцати казаков и такого же числа вооруженных крестьян, шли, почти не отдыхая. Перед рассветом Зарецкой сделал привал и послал в ближайшую деревню за хлебом; в полчаса крестьяне навезли всяких съестных припасов. Покормив и своих и неприятелей, Зарецкой двинулся вперед. Вскоре стали им попадаться наши разъезды, и часу в одиннадцатом утра они подошли, наконец, к аванпостам
русского авангарда.
Разве найдется во всей России уголок, где б дали приют
русской, вдове
пленного француза?..
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про
пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
Неточные совпадения
— Хуже, потому как над евреями допущено изгаляться, поляки — вроде
пленные, а мы —
русские, казенные люди.
— Чья это была банда? — спросил, подходя к
пленным, начальник
русского отряда.
Однажды слышит
русский пленный, // В горах раздался клик военный: // «В табун, в табун!» Бегут, шумят; // Уздечки медные гремят, // Чернеют бурки, блещут брони, // Кипят оседланные кони, // К набегу весь аул готов, // И дикие питомцы брани // Рекою хлынули с холмов // И скачут по брегам Кубани // Сбирать насильственные дани.
«Орда» разграбила одну
русскую деревню, сбила в одну кучу всех
пленных и решила давить их оптом.
Все эти ужасы были только далеким откликом кровавого замирения Башкирии, когда
русские проделывали над
пленными башкирами еще большие жестокости: десятками сажали на кол, как делал генерал Соймонов под Оренбургом, вешали сотнями, отрубали руки, обрезывали уши, морили по тюрьмам и вообще изводили всяческими способами тысячи людей.