Неточные совпадения
— Ты, верно, бы этого не сказал, Александр, если б увидел меня вместе с моею Полиною. А впрочем, нет, что толку! ты и тогда не понял бы моего счастия, — чувство, которое делает меня блаженнейшим
человеком в мире, быть может,
показалось бы тебе смешным. Да, мой друг! не прогневайся! оно недоступно для
людей с твоим характером.
В близком расстоянии от большой дороги послышались охотничьи рога; вдруг из-за леса
показался один охотник, одетый черкесом, за ним другой, и вскоре
человек двaдцaть верховых, окруженных множеством борзых собак, выехали на опушку леса.
— С утра до вечера, батюшка! — перервал Ильменев. — Как это ему не надоест, подумаешь? Третьего дня я заехал к нему… Господи боже мой! и на столе-то, и на окнах, и на стульях — всё книги! И охота же, подумаешь, жить чужим умом?
Человек,
кажется, неглупый, а — поверите ль? — зарылся по уши в эту дрянь!..
— Добрый Рославлев!.. Я, право, люблю его, как родного сына, — примолвила Лидина. — Одно мне только в нем не нравится: этот несносный патриотизм, и не странно ли видеть, что
человек образованный сходит с ума от всего русского?.. Comme c'est ridicule! [Как это смешно! (франц.)] Скажите мне, monsieur Сурской, d'oû vient cela? [откуда это берется? (франц.)] Он,
кажется, хорошо воспитан?
— На что не решится этот баловень фортуны, этот надменный завоеватель, ослепленный собственной своей славою? Куда не пойдут за ним французы, привыкшие видеть в нем свое второе провидение? Французы!.. Я знаю
человека, которого ненависть к французам
казалась мне отвратительною: теперь я начинаю понимать его.
Беспристрастие есть добродетель
людей истинно просвещенных; и вот почему некоторые русские, желающие
казаться просвещенными, стараются всячески унижать все отечественное, и чтоб доказать свое европейское беспристрастие, готовы спорить с иностранцем, если он вздумает похвалить что-нибудь русское.
Они срамят себя в глазах иностранцев и позорят свою родину не потому, что не любят ее, а для того только, чтоб
казаться беспристрастными и, следовательно, просвещенными
людьми.
Этот мальчишка умничал, мешался преважно в разговоры, находил, что в деревне все дурно, что мужики так глупы, и, желая
казаться совершенным
человеком, так часто кричал и шумел на
людей без всякой причины, подражая своему папеньке, который иногда журил их за дело, что под конец мне стало гадко на него смотреть.
Казалось, эта новость обрадовала всех офицеров; один только молодой
человек, закутанный в короткой плащ без воротника, не поздравил Рославлева; он поглаживал свои черные, с большим искусством закрученные кверху усы и не старался нимало скрывать насмешливой улыбки, с которою слушал поздравления других офицеров.
— Нам это
показалось или, может быть… но в такую грозу… среди леса… Нет, мы, верно, приняли какой-нибудь березовый пенек за
человека.
— Позвольте мне вас предостеречь, батюшка. Вы,
кажется, русской? Молодой
человек спрятал поспешно в карман бумагу, которую читал своим товарищам, и, взглянув недоверчиво на купца, отвечал отрывистым голосом...
— Да разве есть что-нибудь невозможного для военного
человека? Конечно, если догадаются, что вы не то, чем хотите
казаться, так вас, без всякого суда, расстреляют. Впрочем, этого бояться нечего: надобно только быть сметливу, не терять головы и уметь пользоваться всяким удобным случаем.
— И с которой, несмотря на это, даже и ты не захочешь расстаться! — перервал с улыбкою Зарецкой. — Полно, братец! Вы все, чувствительные меланхолики, пренеблагодарные
люди: вечно жалуетесь на судьбу. Вот хоть ты; я желал бы знать,
казалась ли тебе жизнь каторгою, когда ты был уверен, что Полина тебя любит?
Посреди большого села, на обширном лугу, или площади, на которой разгуливали овцы и резвились ребятишки, стояла ветхая деревянная церковь с высокой колокольнею. У дверей ее, на одной из ступеней поросшей травою лестницы, сидел старик лет восьмидесяти, в зеленом сюртуке с красным воротником, обшитым позументом; с полдюжины медалей, различных форм и величины, покрывали грудь его. Он разговаривал с молодым
человеком, который стоял перед ним и по наряду своему,
казалось, принадлежал к духовному званию.
— Вот уж наши ребята из-за рощи
показались. Пойдем, Кондратий Пахомыч, в мирскую избу. Если они в самом деле захватили какого-нибудь подозрительного
человека, так надобно его порядком допросить, а то, пожалуй, у наших молодцов и правый будет виноват: auri est bonus… [по золоту хорош… (лат.)]
— Да, его надобно видеть во время дела, — перервал Зарецкой, — а если так, то он
покажется тебе весьма обыкновенным
человеком.
Один из них, с смуглым лицом, без руки,
казался очень печальным; другой, краснощекой толстяк, прихлебывал с расстановкою свой кофей, как
человек, отдыхающий после сытного обеда; а третий, молодой кавалерист, с веселой и открытой физиономиею, обмакивая свой хлеб в чашку, напевал сквозь зубы какие-то куплеты.
Кавалерист оборотился к окну, подле которого сидел молодой
человек в серой шинели;
казалось, взрыв бомбы нимало его не потревожил. Задумчивый и неподвижный взор его был устремлен по-прежнему на одну из стен комнаты, но, по-видимому, он вовсе не рассматривал повешенного на ней портрета Фридерика Великого.
— Вот что? Ну, в самом деле прекрасная выдумка! Я всегда замечал в этом Дерикуре необычайные способности; однако ж не говорите ничего нашим молодым
людям; рубиться с неприятелем, брать батареи — это их дело; а всякая хитрость, как бы умно она ни была придумана,
кажется им недостойною храброго офицера. Чего доброго, пожалуй, они скажут, что за эту прекрасную выдумку надобно произвесть Дерикура в полицейские комиссары.
Неточные совпадения
(Раскуривая сигарку.)Почтмейстер, мне
кажется, тоже очень хороший
человек. По крайней мере, услужлив. Я люблю таких
людей.
Здесь много чиновников. Мне
кажется, однако ж, они меня принимают за государственного
человека. Верно, я вчера им подпустил пыли. Экое дурачье! Напишу-ка я обо всем в Петербург к Тряпичкину: он пописывает статейки — пусть-ка он их общелкает хорошенько. Эй, Осип, подай мне бумагу и чернила!
Артемий Филиппович.
Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам
покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Софья. Вижу, какая разница
казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно
человеку все помнить одного себя? Неужели не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне
кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного
человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за кого хочешь.