Неточные совпадения
— Кто и говорит, батюшка! Конечно, стол
не ахти мне; но
не погневайтесь: я и в здешнем обеде большого деликатеса
не вижу. Нет, воля ваша! Френзель зазнался. Разве
не замечаете, что у него с каждым
днем становится меньше посетителей? Вот, например, Степан Кондратьевич: я уж его недели две
не вижу.
— Поновее?.. Гм, гм! Мало ли что болтают, всего
не переслушаешь; да и
не наше
дело, батюшка!.. Вот, изволите видеть, рассказывают, будто бы турки… куда бойко
стали драться.
Вот его превосходительство обиделся, зашумел, закричал; офицер
стал извиняться; но посланник
не хотел слышать никаких извинений и поднял такой штурм, как будто б
дело шло о чести всей Франции.
— Ах ты, дурачина, дурачина! — перервал старик, — да разве без старших жить можно? Мы покорны судьям да господам; они — губернатору, губернатор — царю, так испокон веку ведется. Глупая голова! как некого будет слушаться, так и дело-то делать никто
не станет.
— Полно врать, братец! Все это глупые приметы. Ну что имеет общего поп с охотою? Конечно, и я
не люблю, когда тринадцать сидят за столом, да это другое
дело. Три раза в моей жизни случалось, что из этих тринадцати человек кто через год, кто через два, кто через три, а непременно умрет; так тут поневоле
станешь верить.
Я
не буду спокойна
днем,
не стану спать ночью; я чувствую, что болезнь моя возвратится, что я
не перенесу ее… согласись, мой друг!
— Да, сударь, чуть было
не прыгнул в Елисейские. Вы знаете моего персидского жеребца, Султана? Я
стал показывать конюху, как его выводить, — черт знает, что с ним сделалось! Заиграл, да как хлысть меня под самое дыханье! Поверите ль, света божьего невзвидел! Как меня подняли, как
раздели, как Сенька-коновал пустил мне кровь, ничего
не помню! Насилу на другой
день очнулся.
— Я уверен, — сказал предводитель, — что все дворянство нашей губернии
не пожалеет ни достояния своего, ни самих себя для общего
дела. Стыд и срам тому, кто
станет думать об одном себе, когда отечество будет в опасности.
— В самом
деле, — сказал Зарецкой, — ступай лечиться к своей невесте. Видишь ли, мое предсказание сбылось: ты явишься к ней с Георгиевским крестом и с подвязанной рукою. Куда ты счастлив, разбойник! Ну, что за прибыль, если меня ранят? К кому явлюсь я с распоранным рукавом? Перед кем
стану интересничать? Перед кузинами и почтенной моей тетушкой? Большая радость!.. Но вот, кажется, и на левом фланге угомонились. Пора: через полчаса в пяти шагах ничего
не будет видно.
Узкая, извилистая дорога, по которой и
днем не без труда можно было ехать, заставляла их почти на каждом шаге останавливаться; колеса поминутно цеплялись за деревья, упряжь рвалась, и ямщик
стал уже громко поговаривать, что в село Утешино нет почтовой дороги, что в другой раз он
не повезет никого за казенные прогоны, и даже обещанный рубль на водку утешил его
не прежде, как они выехали совсем из леса.
— Дай-то господи!.. а что-то
не верится. Я сам слышал, как курьер сказал: победа! Слова радостные, да лицо-то у него вовсе
не праздничное. Кабы в самом
деле заступница помогла нам разгромить этих супостатов, так он
не стал бы говорить сквозь зубы, а крикнул бы так, что сердце бы у всех запрыгало от радости. Нет, Иван Архипович! видно, худо
дело!..
— Уж я обо всем с домашними условился: мундир его припрячем подале, и если чего дойдет, так я назову его моим сыном. Сосед мой, золотых
дел мастер, Франц Иваныч,
стал было мне отсоветывать и говорил, что мы этак беду наживем; что если французы дознаются, что мы скрываем у себя под чужим именем русского офицера, то, пожалуй, расстреляют нас как шпионов; но
не только я, да и старуха моя слышать об этом
не хочет. Что будет, то и будет, а благодетеля нашего
не выдадим.
— Ах он негодяй! — вскричал Зарядьев. — Вот то-то и
дело, забрил бы ему лоб, так небось
не стал бы переводить наполеоновских манифестов. Купец!.. да и пристало ли ему, торгашу, знать по-французски? Видишь, все полезли в просвещенные люди!
Остальную часть
дня и всю ночь пленные, под прикрытием тридцати казаков и такого же числа вооруженных крестьян, шли, почти
не отдыхая. Перед рассветом Зарецкой сделал привал и послал в ближайшую деревню за хлебом; в полчаса крестьяне навезли всяких съестных припасов. Покормив и своих и неприятелей, Зарецкой двинулся вперед. Вскоре
стали им попадаться наши разъезды, и часу в одиннадцатом утра они подошли, наконец, к аванпостам русского авангарда.
Вот уже я на половине дороги; пальба
становится ежеминутно слышнее; я могу считать выстрелы; но это
не простая аванпостная перестрелка, а ровный батальный огонь — итак,
дело завязалось
не на шутку.
Неточные совпадения
«Худа ты
стала, Дарьюшка!» // —
Не веретенце, друг! // Вот то, чем больше вертится, // Пузатее
становится, // А я как день-деньской…
Вот в чем
дело, батюшка. За молитвы родителей наших, — нам, грешным, где б и умолить, — даровал нам Господь Митрофанушку. Мы все делали, чтоб он у нас
стал таков, как изволишь его видеть.
Не угодно ль, мой батюшка, взять на себя труд и посмотреть, как он у нас выучен?
Цыфиркин. А наш брат и век так живет.
Дела не делай, от
дела не бегай. Вот беда нашему брату, как кормят плохо, как сегодни к здешнему обеду провианту
не стало…
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение
не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы
стали ждать,
не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего
дня.
Разговор этот происходил утром в праздничный
день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки
не стало.