— И еще на кой-чем другом, — прибавил молчаливый офицер, подойдя к французу. — Позвольте спросить, — продолжал он спокойным голосом, — дорого ли вам платят за то, чтоб проповедовать везде безусловную покорность к вашему
великому Наполеону?
Неточные совпадения
— О, обо мне не беспокойтесь! Мы уедем в наши тамбовские деревни. Россия
велика; а сверх того, разве
Наполеон не был в Германии и Италии? Войска дерутся, а жителям какое до этого дело? Неужели мы будем перенимать у этих варваров — испанцев?
Наполеон не может иметь друзей: ему нужны одни рабы; а благодаря бога наш царь не захочет быть ничьим рабом; он чувствует собственное свое достоинство и не посрамит чести
великой нации, которая при первом его слове двинется вся навстречу врагам.
Кто опишет с должным беспристрастием эту ужасную борьбу России с колоссом, который желал весь мир иметь своим подножием, которому душно было в целой Европе? Мы слишком близки к происшествиям, а на все
великое и необычайное должно смотреть издалека. Увлекаясь современной славой
Наполеона, мы едва обращаем взоры на самих себя. Нет, для русских 1812-го года и для
Наполеона — потомство еще не наступило!
О! надобно сказать правду,
Наполеон великой человек!
В упрямом военачальнике, влекущем на явную гибель остатки своих бесстрашных легионов, в мятежном корсиканце, взволновавшем снова успокоенную Францию, — я вижу еще что-то
великое; но в неугомонном пленнике англичан, в мелочном ругателе своего тюремщика я не узнаю решительно того колоссального
Наполеона, который и в падении своем не должен был походить на обыкновенного человека.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище 80-ти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, — как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем
великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
Неточные совпадения
Из числа многих в своем роде сметливых предположений было наконец одно — странно даже и сказать: что не есть ли Чичиков переодетый
Наполеон, что англичанин издавна завидует, что, дескать, Россия так
велика и обширна, что даже несколько раз выходили и карикатуры, где русский изображен разговаривающим с англичанином.
Самгин пристально смотрел на ряды лысых, черноволосых, седых голов, сверху головы казались несоразмерно большими сравнительно с туловищами, влепленными в кресла. Механически думалось, что прадеды и деды этих головастиков сделали «
Великую революцию», создали
Наполеона. Вспоминалось прочитанное о 30-м, 48-м, 70-м годах в этой стране.
Мне нравилось ужасно представлять себе существо, именно бесталанное и серединное, стоящее перед миром и говорящее ему с улыбкой: вы Галилеи и Коперники, Карлы
Великие и
Наполеоны, вы Пушкины и Шекспиры, вы фельдмаршалы и гофмаршалы, а вот я — бездарность и незаконность, и все-таки выше вас, потому что вы сами этому подчинились.
В мещанской Франции, богатой, устроившейся и самодовольной, нельзя уже было узнать страны Жанны д’Арк и
Наполеона,
великой революции и
великих исканий свободы.
Такими были империи Древнего Востока, Римская империя, империя Карла
Великого, империя Византийская, по своей претензии и империя Российская; таков был и замысел
Наполеона.