— Нет, я не спала, — отвечала Катерина, с усилием подавляя свое волнение. — Сон и не шел ко мне. Он все молчал и только раз позвал меня. Я подходила, окликала его, говорила ему; мне стало страшно; он не просыпался и не слышал меня. Он в
тяжелом недуге, подай Господь ему помощи! Тогда мне на сердце стала тоска западать, горькая тоска! Я ж все молилась, все молилась, и вот это и нашло на меня.
Словом сказать, ее называли не иначе, как веселою барышней, и в будущем, когда ее посетил
тяжелый недуг, это общение сослужило ей великую службу.
— Эта самая непорочность больше всего и влекла меня к ней… Очень мне последнее время надоели разные Марии Магдалины [Мария Магдалина — по христианской легенде, последовательница Иисуса Христа, грешница, исцеленная им от
тяжелого недуга — «семи бесов».]!.. Но кто, однако, вам сказал, что мы с княгиней больше не встречаемся? — спросил в заключение Миклаков.
Неточные совпадения
И та война, которая началась в конце июля 1914 года, есть лишь материальный знак совершающейся в глубине духовной войны и
тяжелого духовного
недуга человечества.
По-видимому, она и сама это подозревала. От нее не умели скрыть, каким
недугом умер ее отец, и она знала, что это
недуг наследственный. Тем не менее жажда жизни горела так сильно, что она даже в самые
тяжелые минуты не переставала верить и надеяться.
Я, конечно, ничего ни с кем не говорил, но отец с матерью что-то заметили и без меня. Они тихо говорили между собой о «пане Александре», и в тоне их было слышно искреннее сожаление и озабоченность. Кажется, однако, что на этот раз Бродский успел справиться со своим
недугом, и таким пьяным, как других письмоводителей, я его не видел. Но все же при всей детской беспечности я чувствовал, что и моего нового друга сторожит какая-то
тяжелая и опасная драма.
Конечно, она страдала в этом случае, как мать, отражением сыновнего
недуга и мрачным предчувствием
тяжелого будущего, которое ожидало ее ребенка; но, кроме этих чувств, в глубине сердца молодой женщины щемило также сознание, что причина несчастия лежала в виде грозной возможности в тех, кто дал ему жизнь…
Тогда я поняла, что меня звал Юлико, лежавший в соседней комнате. И странное дело, мои страданья как-то разом стихли. Я почувствовала, что там, за стеною, были более сильные страдания, более
тяжелые муки, нежели мои. Юлико терпеливо лежал, как и всегда с тех пор, как упал, подкошенный
недугом. До него, вероятно, долетали звуки пира и музыки и веселый говор гостей. Но о нем позабыли. Я сама теперь только вспомнила, что еще накануне обещала принести ему фруктов и конфект от обеда. Обещала и… позабыла…