Неточные совпадения
Я развернул книгу и приготовился читать. В
тот вечер только что
вышел мой роман из печати, и я, достав наконец экземпляр, прибежал к Ихменевым читать свое сочинение.
И вот, помню, сидел я перед стариком, молчал и доламывал рассеянной рукой и без
того уже обломанные поля моей шляпы; сидел и ждал, неизвестно зачем, когда
выйдет Наташа.
К
тому же он и прежде почти никогда не
выходил в вечернее время, а с
тех пор, как ушла Наташа,
то есть почти уже с полгода, сделался настоящим домоседом.
Она хотела было удержать меня, но я
вышел в прихожую к Мавре. Так и есть! Это был Алеша. Он об чем-то расспрашивал Мавру;
та сначала не пускала его.
— Отчего он умер? — отрывисто спросила она, чуть-чуть оборотясь ко мне, совершенно с
тем же жестом и движением, как и вчера, когда, тоже
выходя и стоя лицом к дверям, спросила об Азорке.
А когда будем
выходить отсюда,
то он, наверно, сам ко мне подойдет и скажет
то, что мне надо…
Она за учителя
вышла, а я стал в конторе служить,
то есть не в коммерческой конторе, а так, просто в конторе.
Всего лучше, если они спокойно сидят в своих углах и не
выходят на свет; я даже заметил, что они действительно любят свои углы до
того, что даже дичают в них.
В назначенное время я сходил за лекарством и вместе с
тем в знакомый трактир, в котором я иногда обедал и где мне верили в долг. В этот раз,
выходя из дому, я захватил с собой судки и взял в трактире порцию супу из курицы для Елены. Но она не хотела есть, и суп до времени остался в печке.
— Да уж так… Куда ж это он опять пошел? В
тот раз вы думали, что он ко мне ходил. Видишь, Ваня, если можешь, зайди ко мне завтра. Может быть, я кой-что и скажу тебе… Совестно мне только тебя беспокоить; а теперь шел бы ты домой к своей гостье. Небось часа два прошло, как ты
вышел из дома?
И старик в изумлении посмотрел на нее еще раз. Елена, чувствуя, что про нее говорят, сидела молча, потупив голову и щипала пальчиками покромку дивана. Она уже успела надеть на себя новое платьице, которое
вышло ей совершенно впору. Волосы ее были приглажены тщательнее обыкновенного, может быть, по поводу нового платья. Вообще если б не странная дикость ее взгляда,
то она была бы премиловидная девочка.
Ну, а так как он, вероятно, не
выходит теперь от вас и забыл все на свете,
то, пожалуйста, не сердитесь, если я буду иногда брать его часа на два, не больше, по моим поручениям.
— Ты все смеешься. Но ведь я от тебя ничего никогда не слыхал такого; и от всего вашего общества тоже никогда не слыхал. У вас, напротив, всё это как-то прячут, всё бы пониже к земле, чтоб все росты, все носы
выходили непременно по каким-то меркам, по каким-то правилам — точно это возможно! Точно это не в тысячу раз невозможнее, чем
то, об чем мы говорим и что думаем. А еще называют нас утопистами! Послушал бы ты, как они мне вчера говорили…
Дело в
том, что она все эти дни, со вторника, была в таком восторге, что ее барышня (которую она очень любила)
выходит замуж, что уже успела разгласить это по всему дому, в околодке, в лавочке, дворнику.
Я просидел у них с час. Прощаясь, он
вышел за мною до передней и заговорил о Нелли. У него была серьезная мысль принять ее к себе в дом вместо дочери. Он стал советоваться со мной, как склонить на
то Анну Андреевну. С особенным любопытством расспрашивал меня о Нелли и не узнал ли я о ней еще чего нового? Я наскоро рассказал ему. Рассказ мой произвел на него впечатление.
Между
тем мы
вышли из ворот дома и стояли на тротуаре.
— Хорошо, так и быть; я, брат, вообще употребляюсь иногда по иным делам. Но рассуди: мне ведь иные и доверяются-то потому, что я не болтун. Как же я тебе буду рассказывать? Так и не взыщи, если расскажу вообще, слишком вообще, для
того только, чтоб доказать: какой, дескать, он
выходит подлец. Ну, начинай же сначала ты, про свое.
Он именно сказал точь-в-точь так же, как я теперь передал: что она до
того уж слишком меня любит, до
того сильно, что уж это
выходит просто эгоизм, так что и мне и ей тяжело, а впоследствии и еще тяжелее мне будет.
Ну так когда он сходил с ума,
то вот что выдумал для своего удовольствия: он раздевался у себя дома, совершенно, как Адам, оставлял на себе одну обувь, накидывал на себя широкий плащ до пят, закатывался в него и с важной, величественной миной
выходил на улицу.
Я видел, что она положила на прилавок деньги и ей подали чашку, простую чайную чашку, очень похожую на
ту, которую она давеча разбила, чтоб показать мне и Ихменеву, какая она злая. Чашка эта стоила, может быть, копеек пятнадцать, может быть, даже и меньше. Купец завернул ее в бумагу, завязал и отдал Нелли, которая торопливо с довольным видом
вышла из лавочки.
Дорога мне казалась бесконечною. Наконец, мы приехали, и я вошел к моим старикам с замиранием сердца. Я не знал, как
выйду из их дома, но знал, что мне во что бы
то ни стало надо
выйти с прощением и примирением.
— Мамаша в
ту же ночь заболела, а капитанша отыскала квартиру у Бубновой, а на третий день мы и переехали, и капитанша с нами; и как переехали, мамаша совсем слегла и три недели лежала больная, а я ходила за ней. Деньги у нас совсем все
вышли, и нам помогла капитанша и Иван Александрыч.
Я и Генрих сговорились, что когда она встанет и первый раз
выйдет из своей спальни, откуда она целый месяц не
выходила,
то мы и уберем все комнаты цветами.
Мы их все развесили в гирляндах и в горшках расставили, и такие цветы тут были, что как целые деревья, в больших кадках; их мы по углам расставили и у кресел мамаши, и как мамаша
вышла,
то удивилась и очень обрадовалась, а Генрих был рад…
— Да ничего не
вышло. Надо было доказательств, фактов, а их у меня не было. Одно только он понял, что я все-таки могу сделать скандал. Конечно, он только скандала одного и боялся,
тем более что здесь связи начал заводить. Ведь ты знаешь, что он женится?
Неточные совпадения
В это время слышны шаги и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются
выйти, что происходит не без
того, чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Осип (
выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не
то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Как только имел я удовольствие
выйти от вас после
того, как вы изволили смутиться полученным письмом, да-с, — так я тогда же забежал… уж, пожалуйста, не перебивайте, Петр Иванович!
Здесь есть один помещик, Добчинский, которого вы изволили видеть; и как только этот Добчинский куда-нибудь
выйдет из дому,
то он там уж и сидит у жены его, я присягнуть готов…
— Мы рады и таким! // Бродили долго по́ саду: // «Затей-то! горы, пропасти! // И пруд опять… Чай, лебеди // Гуляли по пруду?.. // Беседка… стойте! с надписью!..» // Демьян, крестьянин грамотный, // Читает по складам. // «Эй, врешь!» Хохочут странники… // Опять — и
то же самое // Читает им Демьян. // (Насилу догадалися, // Что надпись переправлена: // Затерты две-три литеры. // Из слова благородного // Такая
вышла дрянь!)