Но боже, как она была прекрасна! Никогда, ни прежде, ни после, не видал я ее такою, как в этот роковой день. Та ли, та ли это Наташа, та ли это девочка, которая, еще только год тому назад, не спускала с меня глаз и, шевеля за мною губками, слушала мой роман и которая так весело, так беспечно хохотала и шутила в
тот вечер с отцом и со мною за ужином? Та ли это Наташа, которая там, в той комнате, наклонив головку и вся загоревшись румянцем, сказала мне: да.
— Милая, милая девочка, хоть и побранила меня! — продолжал он, с наслаждением смакуя вино, — но эти милые существа именно тут-то и милы, в такие именно моменты… А ведь она, наверно, думала, что меня пристыдила, помните в
тот вечер, разбила в прах! Ха, ха, ха! И как к ней идет румянец! Знаток вы в женщинах? Иногда внезапный румянец ужасно идет к бледным щекам, заметили вы это? Ах, боже мой! Да вы, кажется, опять сердитесь?
Неточные совпадения
Я не мистик; в предчувствия и гаданья почти не верю; однако со мною, как, может быть, и со всеми, случилось в жизни несколько происшествий, довольно необъяснимых. Например, хоть этот старик: почему при тогдашней моей встрече с ним, я тотчас почувствовал, что в
тот же
вечер со мной случится что-то не совсем обыденное? Впрочем, я был болен; а болезненные ощущения почти всегда бывают обманчивы.
Славный был этот
вечер; мы все перебрали: и
то, когда меня отсылали в губернский город в пансион, — господи, как она тогда плакала! — и нашу последнюю разлуку, когда я уже навсегда расставался с Васильевским.
Так я мечтал и горевал, а между
тем время уходило. Наступала ночь. В этот
вечер у меня было условлено свидание с Наташей; она убедительно звала меня к себе запиской еще накануне. Я вскочил и стал собираться. Мне и без
того хотелось вырваться поскорей из квартиры хоть куда-нибудь, хоть на дождь, на слякоть.
Между нами уже давно было условлено, чтоб она ставила свечку на окно, если ей очень и непременно надо меня видеть, так что если мне случалось проходить близко (а это случалось почти каждый
вечер),
то я все-таки, по необыкновенному свету в окне, мог догадаться, что меня ждут и что я ей нужен.
— Довольно бы
того хоть увидать, а там я бы и сама угадала. Послушай: я ведь так глупа стала; хожу-хожу здесь, все одна, все одна, — все думаю; мысли как какой-то вихрь, так тяжело! Я и выдумала, Ваня: нельзя ли тебе с ней познакомиться? Ведь графиня (тогда ты сам рассказывал) хвалила твой роман; ты ведь ходишь иногда на
вечера к князю Р***; она там бывает. Сделай, чтоб тебя ей там представили. А
то, пожалуй, и Алеша мог бы тебя с ней познакомить. Вот ты бы мне все и рассказал про нее.
Мало
того, хоть я в эти две недели и очень сошелся с Катей, но до самого сегодняшнего
вечера мы ни слова не говорили с ней о будущем,
то есть о браке и… ну, и о любви.
Катя только слушается ее беспрекословно и как будто уговорилась с ней в этом; четыре дня
тому назад, после всех моих наблюдений, я решился исполнить мое намерение и сегодня
вечером исполнил его.
Сегодня
вечером я получил письмо, до
того для меня важное (требующее немедленного моего участия в одном деле), что никаким образом я не могу избежать его.
Старушка перекрестила меня несколько раз на дорогу, послала особое благословение Наташе и чуть не заплакала, когда я решительно отказался прийти в
тот же день еще раз,
вечером, если с Наташей не случилось чего особенного.
Елена, держа в руке веник и придерживая другой рукой свое нарядное платьице, которое она еще и не снимала с
того самого
вечера, мела пол.
Так как
вечером во вторник ваш отец сам просил Наташу сделать вам честь быть вашей женою, вы же этой просьбе были рады, чему я свидетелем,
то, согласитесь сами, ваше поведение в настоящем случае несколько странно.
Дочь оставила меня, ушла из моего дома с любовником, и я вырвал ее из моего сердца, вырвал раз навсегда, в
тот самый
вечер — помнишь?
— Вы были у меня во вторник, поздно
вечером; на другое утро он заезжал ко мне на полчаса, и с
тех пор я его не видала ни разу.
Последние же слова ее князю о
том, что он не может смотреть на их отношения серьезно, фраза об извинении по обязанности гостеприимства, ее обещание, в виде угрозы, доказать ему в этот же
вечер, что она умеет говорить прямо, — все это было до такой степени язвительно и немаскировано, что не было возможности, чтоб князь не понял всего этого.
В
тот же
вечер мы сошлись совершенно.
Я в
тот же
вечер, во вторник же, как воротился к тебе отсюда, слышал от тебя несколько странных выражений, изумивших, даже огорчивших меня.
Впрочем, уж и
то было странно, что Маслобоев вздумал в этот
вечер прийти: он наверно знал, что я не буду дома; я сам предуведомил его об этом при последнем нашем свидании и очень хорошо это помнил.
Вечером я хотел быть у Наташи. Но так как теперь дал слово Маслобоеву,
то и рассудил отправиться к ней сейчас. Я был уверен, что застану у ней Алешу. Действительно, он был там и ужасно обрадовался, когда я вошел.
Во-первых, чуть ли не бил ее, во-вторых, нарочно пригласил к себе Феферкухена,
тот и ходил, другом ее сделался, ну, хныкали вместе, по целым
вечерам одни сидели, несчастья свои оплакивали,
тот утешал: известно, божьи души.
— Вот что, друг мой, уж один
тот глупый
вечер, помните, у Наташи, доконал меня окончательно.
— Нелли! Вся надежда теперь на тебя! Есть один отец: ты его видела и знаешь; он проклял свою дочь и вчера приходил просить тебя к себе вместо дочери. Теперь ее, Наташу (а ты говорила, что любишь ее!), оставил
тот, которого она любила и для которого ушла от отца. Он сын
того князя, который приезжал, помнишь,
вечером ко мне и застал еще тебя одну, а ты убежала от него и потом была больна… Ты ведь знаешь его? Он злой человек!
— Матушка мне
то же говорила, — резко подхватила Нелли, — и, как мы шли домой, все говорила: это твой дедушка, Нелли, а я виновата перед ним, вот он и проклял меня, за это меня теперь бог и наказывает, и весь
вечер этот и все следующие дни все это же говорила. А говорила, как будто себя не помнила…
Мамаша мне сперва не поверила, а потом так обрадовалась, что весь
вечер меня расспрашивала, целовала и плакала, и когда я уж ей все рассказала,
то она мне вперед приказала: чтоб я никогда не боялась дедушку и что, стало быть, дедушка любит меня, коль нарочно приходил ко мне.
А как сказала она это теперь про меня,
то мамаша заплакала, испугалась, а Бубнова начала ее бранить, потому что была пьяна, и сказала, что я и без
того нищая и с капитаншей хожу, и в
тот же
вечер выгнала капитаншу из дому.
— Вот в последний день, перед
тем как ей умереть, перед
вечером, мамаша подозвала меня к себе, взяла меня за руку и сказала: «Я сегодня умру, Нелли», хотела было еще говорить, но уж не могла.
А
то у тебя по
вечерам свеча на окошке часто горела; так сколько раз я, Наташа, по
вечерам к тебе ходил, хоть на свечку твою посмотреть, хоть тень твою в окне увидать, благословить тебя на ночь.
Так и Чичикову заметилось все в
тот вечер: и эта малая, неприхотливо убранная комнатка, и добродушное выраженье, воцарившееся в лице хозяина, и поданная Платонову трубка с янтарным мундштуком, и дым, который он стал пускать в толстую морду Ярбу, и фырканье Ярба, и смех миловидной хозяйки, прерываемый словами: «Полно, не мучь его», — и веселые свечки, и сверчок в углу, и стеклянная дверь, и весенняя ночь, которая оттоле на них глядела, облокотясь на вершины дерев, из чащи которых высвистывали весенние соловьи.
Неточные совпадения
Ласкала слух
та песенка, // Негромкая и нежная, // Как ветер летним
вечером, // Легонько пробегающий // По бархатной муравушке, // Как шум дождя весеннего // По листьям молодым!
Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас в доме все и избаловано. Вить у него нет
того смыслу, чтоб в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка. С утра до
вечера, как за язык повешена, рук не покладываю:
то бранюсь,
то дерусь;
тем и дом держится, мой батюшка!
В
тот же
вечер, запершись в кабинете, Бородавкин писал в своем журнале следующую отметку:
Но происшествие это было важно в
том отношении, что если прежде у Грустилова еще были кое-какие сомнения насчет предстоящего ему образа действия,
то с этой минуты они совершенно исчезли.
Вечером того же дня он назначил Парамошу инспектором глуповских училищ, а другому юродивому, Яшеньке, предоставил кафедру философии, которую нарочно для него создал в уездном училище. Сам же усердно принялся за сочинение трактата:"О восхищениях благочестивой души".
К
вечеру разлив был до
того велик, что не видно было пределов его, а вода между
тем все еще прибывала и прибывала.