Неточные совпадения
Тогда за каждым кустом, за каждым деревом как будто еще кто-то жил, для нас таинственный и неведомый; сказочный мир сливался с действительным; и, когда, бывало, в глубоких долинах густел вечерний пар и седыми извилистыми космами цеплялся за кустарник, лепившийся по каменистым ребрам
нашего большого оврага, мы с Наташей, на берегу, держась за руки, с боязливым любопытством заглядывали вглубь и ждали, что вот-вот выйдет кто-нибудь к нам или откликнется из тумана с овражьего
дна и нянины сказки окажутся настоящей, законной правдой.
Сначала, в первые
дни после их приезда, мне все казалось, что она как-то мало развилась в эти годы, совсем как будто не переменилась и осталась такой же девочкой, как и была до
нашей разлуки.
— А что ж! — подхватил он вдруг, как будто раздраженный
нашим молчанием, — чем скорей, тем лучше. Подлецом меня не сделают, хоть и решат, что я должен заплатить. Со мной моя совесть, и пусть решают. По крайней мере
дело кончено; развяжут, разорят… Брошу все и уеду в Сибирь.
— Послушай, Алеша, ты бы лучше рассказывал о
деле! — вскричала нетерпеливая Наташа. — Я думала, ты что-нибудь про
наше расскажешь, а тебе только хочется рассказать, как ты там отличился у графа Наинского. Какое мне
дело до твоего графа!
Это: рассказать все Кате, признаться ей во всем, склонить ее на
нашу сторону и тогда разом покончить
дело…
— Ей, батюшка, с вами нечего разговаривать; не
наше это
дело… — промолвил он, искоса оглядев меня. — А ты пошла! Прощайте, сударь; мы гробовщики. Коли что по мастерству надоть, с
нашим полным удовольствием… А окромя того нечего нам с вами происходить…
Слушай: тяжба
наша кончилась (то есть кончится на
днях; остаются только одни пустые формальности); я осужден.
— Позвольте, Наталья Николаевна, — продолжал он с достоинством, — соглашаюсь, что я виноват, но только в том, что уехал на другой
день после
нашего знакомства, так что вы, при некоторой мнительности, которую я замечаю в вашем характере, уже успели изменить обо мне ваше мнение, тем более что тому способствовали обстоятельства. Не уезжал бы я — вы бы меня узнали лучше, да и Алеша не ветреничал бы под моим надзором. Сегодня же вы услышите, что я наговорю ему.
Ты говорил, Алеша, что в эти
дни увлекался всем, что благородно, прекрасно, честно, и укорял меня, что в
нашем обществе нет таких увлечений, а только одно сухое благоразумие.
— Он был раздражен, когда сказал, что «поторопились», — ты увидишь сама, завтра же, на
днях, он спохватится, и если он до того рассердился, что в самом
деле не захочет
нашего брака, то я, клянусь тебе, его не послушаюсь.
Целые
дни мы были в ссоре и пренебрегали
нашим счастьем, а тут только на одну минуту вызываю тебя из могилы и за эту минуту готов заплатить всею жизнью!..
— Потом вспомнил, а вчера забыл. Об
деле действительно хотел с тобою поговорить, но пуще всего надо было утешить Александру Семеновну. «Вот, говорит, есть человек, оказался приятель, зачем не позовешь?» И уж меня, брат, четверо суток за тебя продергивают. За бергамот мне, конечно, на том свете сорок грехов простят, но, думаю, отчего же не посидеть вечерок по-приятельски? Я и употребил стратагему [военную хитрость]: написал, что, дескать, такое
дело, что если не придешь, то все
наши корабли потонут.
Он виноват в недосмотре, в нерачительности о вверенных ему
делах, а, по бывшему уговору
нашему, за некоторые из подобных
дел он должен был отвечать.
Но знаете ли вы, что даже и не в этом
дело:
дело в
нашей ссоре, во взаимных тогдашних оскорблениях; одним словом, в обоюдно уязвленном самолюбии.
Но Нелли переменилась ко мне окончательно. Ее странности, капризы, иногда чуть не ненависть ко мне — все это продолжалось вплоть до самого того
дня, когда она перестала жить со мной, вплоть до самой той катастрофы, которая развязала весь
наш роман. Но об этом после.
И я, и Наташа, и Ихменевы чувствовали и сознавали всю
нашу вину перед ней, в тот
день, когда она, трепещущая и измученная, должнабыла рассказать нам свою историю.
Но цветочный праздник
наш на другой
день не удался. Нелли сделалось хуже, и она уже не могла выйти из комнаты.
Зато зимы порой холодной // Езда приятна и легка. // Как стих без мысли в песне модной // Дорога зимняя гладка. // Автомедоны наши бойки, // Неутомимы наши тройки, // И версты, теша праздный взор, // В глазах мелькают как забор. // К несчастью, Ларина тащилась, // Боясь прогонов дорогих, // Не на почтовых, на своих, // И
наша дева насладилась // Дорожной скукою вполне: // Семь суток ехали оне.
Неточные совпадения
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за
дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче
наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в
день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на
днях, когда зашел было в класс
наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Унтер-офицерша. По ошибке, отец мой! Бабы-то
наши задрались на рынке, а полиция не подоспела, да и схвати меня. Да так отрапортовали: два
дни сидеть не могла.
За Климом —
наши странники // (Им
дело до всего):
Пошли порядки старые! // Последышу-то
нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни
день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А
наша полоса!