Неточные совпадения
Никогда он не взял в руки ни одной газеты, не произнес ни одного слова, ни одного звука; а только сидел, смотря перед
собою во все глаза, но таким тупым, безжизненным взглядом, что можно было побиться об заклад, что он ничего не видит
из всего окружающего и ничего не слышит.
К чему эта дешевая тревога
из пустяков, которую я замечаю в
себе в последнее время и которая мешает жить и глядеть ясно на жизнь, о чем уже заметил мне один глубокомысленный критик, с негодованием разбирая мою последнюю повесть?» Но, раздумывая и сетуя, я все-таки оставался на месте, а между тем болезнь одолевала меня все более и более, и мне наконец стало жаль оставить теплую комнату.
Князь, однакоже, был не
из любезных, особенно с теми, в ком не нуждался и кого считал хоть немного ниже
себя.
Приметила тоже старушка, что и старик ее как-то уж слишком начал хвалить меня и как-то особенно взглядывает на меня и на дочь… и вдруг испугалась: все же я был не граф, не князь, не владетельный принц или по крайней мере коллежский советник
из правоведов, молодой, в орденах и красивый
собою!
Теперь же, именно теперь, все это вновь разгорелось, усилилась вся эта старая, наболевшая вражда из-за того, что вы принимали к
себе Алешу.
Этот стон с такою болью вырвался
из ее сердца, что вся душа моя заныла в тоске. Я понял, что Наташа потеряла уже всякую власть над
собой. Только слепая, безумная ревность в последней степени могла довести ее до такого сумасбродного решения. Но во мне самом разгорелась ревность и прорвалась
из сердца. Я не выдержал: гадкое чувство увлекло меня.
Так я мечтал и горевал, а между тем время уходило. Наступала ночь. В этот вечер у меня было условлено свидание с Наташей; она убедительно звала меня к
себе запиской еще накануне. Я вскочил и стал собираться. Мне и без того хотелось вырваться поскорей
из квартиры хоть куда-нибудь, хоть на дождь, на слякоть.
— Да, и Азорка тоже умер, — отвечал я, и мне показался странным ее вопрос: точно и она была уверена, что Азорка непременно должен был умереть вместе с стариком. Выслушав мой ответ, девочка неслышно вышла
из комнаты, осторожно притворив за
собою дверь.
Волосы, совсем поседевшие, в беспорядке выбивались из-под скомканной шляпы и длинными космами лежали на воротнике его старого, изношенного пальто. Я еще прежде заметил, что в иные минуты он как будто забывался; забывал, например, что он не один в комнате, разговаривал сам с
собою, жестикулировал руками. Тяжело было смотреть на него.
И он, суетясь и дрожа от волнения, стал искать у
себя в кармане и вынул две или три серебряные монетки. Но ему показалось мало; он достал портмоне и, вынув
из него рублевую бумажку, — все, что там было, — положил деньги в руку маленькой нищей.
Так вот, батюшка, я, после ужасов-то наших тогдашних, медальончик
из шкатулки и вынула, да на грудь
себе и повесила на шнурке, так и носила возле креста, а сама-то боюсь, чтоб мой не увидал.
Чувствительный и проницательный сердцем, Алеша, иногда целую неделю обдумывавший с наслаждением, как бы ей что подарить и как-то она примет подарок, делавший
из этого для
себя настоящие праздники, с восторгом сообщавший мне заранее свои ожидания и мечты, впадал в уныние от ее журьбы и слез, так что его становилось жалко, а впоследствии между ними бывали из-за подарков упреки, огорчения и ссоры.
О, как хорошо прошедшее, Ваня! — вскричала она, сама увлекаясь и прерывая
себя этим восклицанием, с болью вырвавшимся
из ее сердца.
Представь
себе, она ничего не знала
из нашей истории, про нас с тобой, Наташа!
Она была сильно взволнована. Рассказывая, я нагибался к ней и заглядывал в ее лицо. Я заметил, что она употребляла ужасные усилия подавить свое волнение, точно
из гордости передо мной. Она все больше и больше бледнела и крепко закусила свою нижнюю губу. Но особенно поразил меня странный стук ее сердца. Оно стучало все сильнее и сильнее, так что, наконец, можно было слышать его за два, за три шага, как в аневризме. Я думал, что она вдруг разразится слезами, как и вчера; но она преодолела
себя.
Да уж мадам Бубнова
из одного сострадания не взяла бы к
себе сироту.
Я не заставил
себе повторять два раза. Схватив за руку Елену, я вывел ее
из этого вертепа. Уж не знаю, как там у них кончилось. Нас не останавливали: хозяйка была поражена ужасом. Все произошло так скоро, что она и помешать не могла. Извозчик нас дожидался, и через двадцать минут я был уже на своей квартире.
В назначенное время я сходил за лекарством и вместе с тем в знакомый трактир, в котором я иногда обедал и где мне верили в долг. В этот раз, выходя
из дому, я захватил с
собой судки и взял в трактире порцию супу
из курицы для Елены. Но она не хотела есть, и суп до времени остался в печке.
Вообразил я
себе, как бы я целовал эту могилу, звал бы тебя
из нее, хоть на одну минуту, и молил бы у бога чуда, чтоб ты хоть на одно мгновение воскресла бы передо мною; представилось мне, как бы я бросился обнимать тебя, прижал бы к
себе, целовал и кажется, умер бы тут от блаженства, что хоть одно мгновение мог еще раз, как прежде, обнять тебя.
Он
из доброты своей души, созданной, кажется,
из патоки, и оттого, что влюбился тогда в меня и сам же захвалил меня самому
себе, — решился ничему не верить и не поверил; то есть факту не поверил и двенадцать лет стоял за меня горой до тех пор, пока до самого не коснулось.
Если б только могло быть (чего, впрочем, по человеческой натуре никогда быть не может), если б могло быть, чтоб каждый
из нас описал всю свою подноготную, но так, чтоб не побоялся изложить не только то, что он боится сказать и ни за что не скажет людям, не только то, что он боится сказать своим лучшим друзьям, но даже и то, в чем боится подчас признаться самому
себе, — то ведь на свете поднялся бы тогда такой смрад, что нам бы всем надо было задохнуться.
Нелли замолчала; я отошел от нее. Но четверть часа спустя она сама подозвала меня к
себе слабым голосом, попросила было пить и вдруг крепко обняла меня, припала к моей груди и долго не выпускала меня
из своих рук. На другой день, когда приехала Александра Семеновна, она встретила ее с радостной улыбкой, но как будто все еще стыдясь ее отчего-то.
Из дому стал поминутно уходить: «все по делам, говорит, ухожу, адвоката видеть надо»; наконец, сегодня утром заперся у
себя в кабинете: «мне, говорит, нужную бумагу по тяжебному делу надо писать».
Потому доподлинно знаю, что он ее с
собой не взял, а когда вставал из-за стола, то под другие бумаги сунул.
И слезы, рыдания вдруг разом так и хлынули
из ее сердца. Целых полчаса она не могла прийти в
себя и хоть сколько-нибудь успокоиться.
Но скоро Анна Андреевна опомнилась и догадалась: она так и кинулась к Нелли, поцеловала ее, приласкала, даже заплакала и с нежностью усадила ее возле
себя, не выпуская
из своей руки ее руку.
Во-первых,
из дружбы к тебе, это само
собою; но главное — наблюдаю Нелли, а в-третьих, друг Ваня, хочешь не хочешь, а ты должен мне помогать, потому что ты имеешь влияние на Нелли!..
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да
из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю
себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран,
из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Жандарм. Приехавший по именному повелению
из Петербурга чиновник требует вас сей же час к
себе. Он остановился в гостинице.
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий
из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно
себя аттестует: другую уж неделю живет,
из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не хочет платить».
Степени знатности рассчитаю я по числу дел, которые большой господин сделал для отечества, а не по числу дел, которые нахватал на
себя из высокомерия; не по числу людей, которые шатаются в его передней, а по числу людей, довольных его поведением и делами.