Неточные совпадения
Я не помню, что я еще говорил ему. Он
было хотел приподняться, но, поднявшись немного, опять
упал на землю и опять начал что-то бормотать тем же хриплым, удушливым голосом.
Старик не двигался. Я взял его за руку; рука
упала, как мертвая. Я взглянул ему в лицо, дотронулся до него — он
был уже мертвый. Мне казалось, что все это происходит во сне.
Князю нужен
был управитель, и выбор его
пал на Николая Сергеича, отличнейшего хозяина и честнейшего человека, в чем, конечно, не могло
быть и малейшего сомнения.
Сердце
упало во мне. Все это я предчувствовал, еще идя к ним; все это уже представлялось мне, как в тумане, еще, может
быть, задолго до этого дня; но теперь слова ее поразили меня как громом.
— Твой дедушка? да ведь он уже умер! — сказал я вдруг, совершенно не приготовившись отвечать на ее вопрос, и тотчас раскаялся. С минуту стояла она в прежнем положении и вдруг вся задрожала, но так сильно, как будто в ней приготовлялся какой-нибудь опасный нервический припадок. Я схватился
было поддержать ее, чтоб она не
упала. Через несколько минут ей стало лучше, и я ясно видел, что она употребляет над собой неестественные усилия, скрывая передо мною свое волнение.
И чаю не
пил и не
спал, взял шапку и пошел В пятом вышел.
И он начал выбрасывать из бокового кармана своего сюртука разные бумаги, одну за другою, на стол, нетерпеливо отыскивая между ними ту, которую хотел мне показать; но нужная бумага, как нарочно, не отыскивалась. В нетерпении он рванул из кармана все, что захватил в нем рукой, и вдруг — что-то звонко и тяжело
упало на стол… Анна Андреевна вскрикнула. Это
был потерянный медальон.
Воротясь домой, я тотчас же разделся и лег
спать. В комнате у меня
было сыро и темно, как в погребе. Много странных мыслей и ощущений бродило во мне, и я еще долго не мог заснуть.
Наконец она и в самом деле заснула и, к величайшему моему удовольствию, спокойно, без бреду и без стонов. На меня
напало раздумье; Наташа не только могла, не зная, в чем дело, рассердиться на меня за то, что я не приходил к ней сегодня, но даже, думал я, наверно
будет огорчена моим невниманием именно в такое время, когда, может
быть, я ей наиболее нужен. У нее даже наверно могли случиться теперь какие-нибудь хлопоты, какое-нибудь дело препоручить мне, а меня, как нарочно, и нет.
Что же касается до Анны Андреевны, то я совершенно не знал, как завтра отговорюсь перед нею. Я думал-думал и вдруг решился сбегать и туда и сюда. Все мое отсутствие могло продолжаться всего только два часа. Елена же
спит и не услышит, как я схожу. Я вскочил, накинул пальто, взял фуражку, но только
было хотел уйти, как вдруг Елена позвала меня. Я удивился: неужели ж она притворялась, что
спит?
На Толкучем можно
было очень дешево купить хорошенькое и простенькое платьице. Беда
была в том, что у меня в ту минуту почти совсем не
было денег. Но я еще накануне, ложась
спать, решил отправиться сегодня в одно место, где
была надежда достать их, и как раз приходилось идти в ту самую сторону, где Толкучий. Я взял шляпу. Елена пристально следила за мной, как будто чего-то ждала.
Но только что я воротился к себе, голова моя закружилась, и я
упал посреди комнаты. Помню только крик Елены: она всплеснула руками и бросилась ко мне поддержать меня. Это
было последнее мгновение, уцелевшее в моей памяти…
— Он
был прежде богатый… Я не знаю, кто он
был, — отвечала она. — У него
был какой-то завод… Так мамаша мне говорила. Она сначала думала, что я маленькая, и всего мне не говорила. Все, бывало, целует меня, а сама говорит: все узнаешь; придет время, узнаешь, бедная, несчастная! И все меня бедной и несчастной звала. И когда ночью, бывало, думает, что я
сплю (а я нарочно, не
сплю, притворюсь, что
сплю), она все плачет надо мной, целует меня и говорит: бедная, несчастная!
Он даже
упал на спинку стула, как будто
был не в силах сдержать себя.
Он
был очень мил, чрезвычайно нежен с Наташей и даже развеселился с моим приходом. Наташа хоть и старалась казаться веселою, но видно
было, что через силу. Лицо ее
было больное и бледное; плохо
спала ночью. К Алеше она
была как-то усиленно ласкова.
Впрочем, может
быть, для того, чтоб поддержать отечественную торговлю и промышленность, — не знаю наверно; помню только, что я шел тогда по улице пьяный,
упал в грязь, рвал на себе волосы и плакал о том, что ни к чему не способен.
— Ровнешенько двести. Ну-с, она и воротилась в Краков. Отец-то не принял, проклял, она умерла, а князь перекрестился от радости. Я там
был, мед
пил, по усам текло, а в рот не
попало, дали мне шлык, а я в подворотню шмыг…
выпьем, брат Ваня!
Это я сделал, когда романтизировал, хотел
быть благодетелем человечества, филантропическое общество основать… в такую тогда колею
попал.
Я и не заметил, как дошел домой, хотя дождь мочил меня всю дорогу.
Было уже часа три утра. Не успел я стукнуть в дверь моей квартиры, как послышался стон, и дверь торопливо начала отпираться, как будто Нелли и не ложилась
спать, а все время сторожила меня у самого порога. Свечка горела. Я взглянул в лицо Нелли и испугался: оно все изменилось; глаза горели, как в горячке, и смотрели как-то дико, точно она не узнавала меня. С ней
был сильный жар.
Она вздрогнула, взглянула на меня, чашка выскользнула из ее рук,
упала на мостовую и разбилась. Нелли
была бледна; но, взглянув на меня и уверившись, что я все видел и знаю, вдруг покраснела; этой краской сказывался нестерпимый, мучительный стыд. Я взял ее за руку и повел домой; идти
было недалеко. Мы ни слова не промолвили дорогою. Придя домой, я сел; Нелли стояла передо мной, задумчивая и смущенная, бледная по-прежнему, опустив в землю глаза. Она не могла смотреть на меня.
В тот день, когда Наташа объявила мне, что знает про отъезд (это
было с неделю после разговора моего с князем), он вбежал ко мне в отчаянии, обнял меня,
упал ко мне на грудь и зарыдал как ребенок. Я молчал и ждал, что он скажет.
— Кончено дело! — вскричал он, — все недоумения разрешены. От вас я прямо пошел к Наташе: я
был расстроен, я не мог
быть без нее. Войдя, я
упал перед ней на колени и целовал ее ноги: мне это нужно
было, мне хотелось этого; без этого я бы умер с тоски. Она молча обняла меня и заплакала. Тут я прямо ей сказал, что Катю люблю больше ее…
— И… и вы… и вы тоже, — проговорила Катя. В это мгновение отворилась дверь, и вошел Алеша. Он не мог, он не в силах
был переждать эти полчаса и, увидя их обеих в объятиях друг у друга и плакавших, весь изнеможенный, страдающий,
упал на колена перед Наташей и Катей.
— Пусть безумная! — подхватила Нелли, резко обращаясь к нему, — пусть безумная, но она мне так приказала, так я и
буду всю жизнь. И когда она мне это сказала, то даже в обморок
упала.
Но хоть и велик
был соблазн, я-таки успел побороть себя и с какою-то яростию снова
напал на бумагу: во что бы то ни стало нужно
было кончить!
— Что она? Как
спала? Не
было ли с ней чего? Не проснулась ли она теперь? Знаешь что, Анна Андреевна: мы столик-то придвинем поскорей на террасу, принесут самовар, придут наши, мы все усядемся, и Нелли к нам выйдет… Вот и прекрасно. Да уж не проснулась ли она? Пойду я к ней. Только посмотрю на нее… не разбужу, не беспокойся! — прибавил он, видя, что Анна Андреевна снова замахала на него руками.
Решили, что я останусь ночевать. Старик обделал дело. Доктор и Маслобоев простились и ушли. У Ихменевых ложились
спать рано, в одиннадцать часов. Уходя, Маслобоев
был в задумчивости и хотел мне что-то сказать, но отложил до другого раза. Когда же я, простясь с стариками, поднялся в свою светелку, то, к удивлению моему, увидел его опять. Он сидел в ожидании меня за столиком и перелистывал какую-то книгу.
— Видишь, брат, — начал он опять, —
напал я на один след… то
есть в сущности вовсе не
напал и не
было никакого следа, а так мне показалось… то
есть из некоторых соображений я
было вывел, что Нелли… может
быть… Ну, одним словом, князева законная дочь.
А может
быть, и на документики какие-нибудь
нападем, — прибавил он в сладком восторге, потирая руки.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не
спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда
будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься
спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и
было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я
буду спокоен в сердце.
К нам земская полиция // Не
попадала по́ году, — // Вот
были времена!
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же
спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И
пели; в чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и сильные // Гремели голоса:
А жизнь
была нелегкая. // Лет двадцать строгой каторги, // Лет двадцать поселения. // Я денег прикопил, // По манифесту царскому //
Попал опять на родину, // Пристроил эту горенку // И здесь давно живу. // Покуда
были денежки, // Любили деда, холили, // Теперь в глаза плюют! // Эх вы, Аники-воины! // Со стариками, с бабами // Вам только воевать…