— А, вот как! Что ж, нравится тебе? — я был в замешательстве автора, которого похвалили в глаза, но я бы
бог знает что дал, если б мог в эту минуту поцеловать ее. Но как-то нельзя было поцеловать. Нелли помолчала.
Я шел и торопился домой: слова Маслобоева слишком меня поразили. Мне
бог знает что приходило в голову… Как нарочно, дома меня ожидало одно происшествие, которое меня потрясло, как удар электрической машины.
Наконец, после горячих и ненужных делу попреков: «зачем я не хожу и оставляю их, как сирот, одних в горе», так что уж «
бог знает что без меня происходит», — она объявила мне, что Николай Сергеич в последние три дня был в таком волнении, «что и описать невозможно».
— Ну, вот уж ты сейчас: «что, что такое?», точно и
бог знает что случилось. Ты, брат Ваня, ни дать ни взять, моя Александра Семеновна, и вообще все это несносное бабье… Терпеть не могу бабья!.. Ворона каркнет — сейчас и «что, что такое?»
Неточные совпадения
Николай Сергеич был один из тех добрейших и наивно-романтических людей, которые так хороши у нас на Руси,
что бы ни говорили о них, и которые, если уж полюбят кого (иногда
бог знает за
что), то отдаются ему всей душой, простирая иногда свою привязанность до комического.
Скажи им от меня, Ваня,
что я
знаю, простить меня уж нельзя теперь: они простят,
бог не простит; но
что если они и проклянут меня, то я все-таки буду благословлять их и молиться за них всю мою жизнь.
— Половина одиннадцатого! Я и был там… Но я сказался больным и уехал и — это первый, первый раз в эти пять дней,
что я свободен,
что я был в состоянии урваться от них, и приехал к тебе, Наташа. То есть я мог и прежде приехать, но я нарочно не ехал! А почему? ты сейчас
узнаешь, объясню; я затем и приехал, чтоб объяснить; только, ей-богу, в этот раз я ни в
чем перед тобой не виноват, ни в
чем! Ни в
чем!
— Да;
бог знает, как отец примет теперь все эти известия. А впрочем,
что и принимать-то…
— Друг мой, — сказал я, подходя к ней, — не сердись за это. Я потому запираю,
что может кто-нибудь прийти. Ты же больная, пожалуй испугаешься. Да и
бог знает, кто еще придет; может быть, Бубнова вздумает прийти…
— Она все говорит,
что никуда от меня не пойдет. Да и
бог знает, как там ее примут, так
что я и не
знаю. Ну
что, друг мой, как ты? Ты вчера была как будто нездорова! — спросил я ее робея.
Я ведь еще только вообще говорила, а
бог знает,
что у него еще в мыслях!
А ты уж и подумал,
что я тебе
бог знает какие парижские тайны хочу сообщить.
— Ради
бога, поедемте!
Что же со мной-то вы сделаете? Ведь я вас ждал полтора часа!.. Притом же мне с вами так надо, так надо поговорить — вы понимаете о
чем? Вы все это дело
знаете лучше меня… Мы, может быть, решим что-нибудь, остановимся на чем-нибудь, подумайте! Ради
бога, не отказывайте.
Я подумал с минуту.
Бог знает, зачем этот Маслобоев шляется, с своею таинственностью.
Что за сношения завел? Надо бы его увидать.
— Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну, хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я
бог знает чего не передумал в эти дни!
— Я вам скажу, как истинному другу, — прервала его бабушка с грустным выражением, — мне кажется, что все это отговорки, для того только, чтобы ему жить здесь одному, шляться по клубам, по обедам и
бог знает что делать; а она ничего не подозревает.
Неточные совпадения
Осип. Да
что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Да объяви всем, чтоб
знали:
что вот, дискать, какую честь
бог послал городничему, —
что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого,
что и на свете еще не было,
что может все сделать, все, все, все!
Почтмейстер. Сам не
знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу,
что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил,
что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и
что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как
узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава
богу, все пошло хорошо.
Осип. Да, слава
богу! Только
знаете что, Иван Александрович?