Неточные совпадения
—
Стихи, братец,
стихи,
и ты не думай, что я шучу, настоящие
стихи, так сказать, версификация,
и так, знаешь, складно на все предметы, тотчас же всякий предмет
стихами опишет.
Проведал об этом Фома, посмотрел
стихи, поощрил
и определил к себе чтецом
и переписчиком, — словом, образовал.
Всего хуже, что он до того перед всей дворней после
стихов нос задрал, что уж
и говорить с ними не хочет.
— Ну, да уж ты молчи, Григорий! Фома тоже одобрил… то есть не то чтоб одобрил, а, видишь, какое соображение: что если, на случай, придется
стихи печатать, так как Фома прожектирует, то такая фамилия, пожалуй,
и повредит, — не правда ли?
Вот
и я говорю: по мне, пожалуй, какую хочешь поставь фамилию на
стихах — псевдоним, что ли, называется — уж не помню: какой-то ним.
Илюша какие-то
стихи приготовил,
и меня послали за вами.
Нашли, например, начало исторического романа, происходившего в Новгороде, в VII столетии; потом чудовищную поэму: «Анахорет на кладбище», писанную белыми
стихами; потом бессмысленное рассуждение о значении
и свойстве русского мужика
и о том, как надо с ним обращаться,
и, наконец, повесть «Графиня Влонская», из великосветской жизни, тоже неоконченную.
Саша
и Настенька тихонько ото всех выучили его каким-то
стихам, чтоб обрадовать отца в такой день успехами в науках.
Дядя чуть не плакал от удовольствия: неожиданная кротость Фомы, веселость генеральши, именины Илюши,
стихи — все это привело его в настоящий восторг,
и он торжественно просил послать за мной, чтоб
и я тоже поскорее разделил всеобщее счастье
и прослушал
стихи.
— Вот
и он! — радостно вскричал дядя, увидев меня. — Илюша, брат,
стихи приготовил — вот неожиданность, настоящий сюрприз! Я, брат, поражен
и нарочно за тобой послал
и стихи остановил до прихода… Садись-ка возле! Послушаем. Фома Фомич, да ты уж признайся, братец, ведь, уж верно, ты их всех надоумил, чтоб меня, старика, обрадовать? Присягну, что так!
— Не беспокойтесь обо мне, полковник, — отвечал Фома слабым голосом, голосом человека, прощающего врагам своим. — Сюрприз я, конечно, хвалю: это изображает чувствительность
и благонравие ваших детей.
Стихи тоже полезны, даже для произношения… Но я не
стихами был занят это утро, Егор Ильич: я молился… вы это знаете… Впрочем, готов выслушать
и стихи.
— Нет, папочка, не из Ломоносова, — сказала Сашенька, едва подавляя свой смех, — а так как вы были военный
и воевали с неприятелями, то Илюша
и выучил
стихи про военное… Осаду Памбы, папочка.
начал Илюша маленьким, ровным
и ясным голосом, без запятых
и без точек, как обыкновенно сказывают маленькие дети заученные
стихи, —
— А! шуточные! — вскричал дядя с просиявшим лицом. — Комические, то есть! То-то я смотрю… Именно, именно, шуточные!
И пресмешно, чрезвычайно смешно: на молоке всю армию поморил, по обету какому-то! Очень надо было давать такие обеты! Очень остроумно — не правда ль, Фома? Это, видите, маменька, такие комические
стихи, которые иногда пишут сочинители, — не правда ли, Сергей, ведь пишут? Чрезвычайно смешно! Ну, ну, Илюша, что ж дальше?
— Нет, это Настенька. Намедни мы читали. Она прочла, да
и говорит: «Какие смешные
стихи! Вот будет Илюша именинник, заставим его выучить да рассказать. То-то смеху будет!»
Я обратился к Настеньке
и спросил ее: чьи
стихи?
И я с жаром начал говорить о том, что в самом падшем создании могут еще сохраниться высочайшие человеческие чувства; что неисследима глубина души человеческой; что нельзя презирать падших, а, напротив, должно отыскивать
и восстановлять; что неверна общепринятая мерка добра
и нравственности
и проч.
и проч., — словом, я воспламенился
и рассказал даже о натуральной школе; в заключение же прочел
стихи...
— Да, это прекрасно, моя милая, — сказала бабушка, свертывая мои
стихи и укладывая их под коробочку, как будто не считая после этого княгиню достойною слышать такое произведение, — это очень хорошо, только скажите мне, пожалуйста, каких после этого вы можете требовать деликатных чувств от ваших детей?
Тут он взял от меня тетрадку и начал немилосердно разбирать каждый
стих и каждое слово, издеваясь надо мной самым колким образом. Я не вытерпел, вырвал из рук его мою тетрадку и сказал, что уж отроду не покажу ему своих сочинений. Швабрин посмеялся и над этой угрозою. «Посмотрим, — сказал он, — сдержишь ли ты свое слово: стихотворцам нужен слушатель, как Ивану Кузмичу графинчик водки перед обедом. А кто эта Маша, перед которой изъясняешься в нежной страсти и в любовной напасти? Уж не Марья ль Ивановна?»
Неточные совпадения
Добчинский. Я бы
и не беспокоил вас, да жаль насчет способностей. Мальчишка-то этакой… большие надежды подает: наизусть
стихи разные расскажет
и, если где попадет ножик, сейчас сделает маленькие дрожечки так искусно, как фокусник-с. Вот
и Петр Иванович знает.
Но когда он убедился, что злодеяние уже совершилось, то чувства его внезапно
стихают,
и одна только жажда водворяется в сердце его — это жажда безмолвия.
— Слушай! — сказал он, слегка поправив Федькину челюсть, — так как ты память любезнейшей моей родительницы обесславил, то ты же впредь каждый день должен сию драгоценную мне память в
стихах прославлять
и стихи те ко мне приносить!
Когда запели причастный
стих, в церкви раздались рыдания,"больше же всех вопили голова
и предводитель, опасаясь за многое имение свое".
Чем далее лилась песня, тем ниже понуривались головы головотяпов. «Были между ними, — говорит летописец, — старики седые
и плакали горько, что сладкую волю свою прогуляли; были
и молодые, кои той воли едва отведали, но
и те тоже плакали. Тут только познали все, какова такова прекрасная воля есть». Когда же раздались заключительные
стихи песни: