Неточные совпадения
— Науками, братец, науками, вообще науками! Я вот только не могу сказать, какими именно, а только знаю, что науками. Как про железные дороги говорит! И знаешь, — прибавил
дядя полушепотом, многозначительно прищуривая правый глаз, — немного эдак, вольных идей! Я заметил, особенно когда про семейное счастье заговорил… Вот жаль, что я сам мало
понял (времени не было), а то бы рассказал тебе все как по нитке. И, вдобавок, благороднейших свойств человек! Я его пригласил к себе погостить. С часу на час ожидаю.
— Сережа! ты в заблуждении; это клевета! — вскричал
дядя, покраснев и ужасно сконфузившись. — Это они, дураки, не
поняли, что он им говорил! Он только так… какой тут медный грош!.. А тебе нечего про все поминать, горло драть, — продолжал
дядя, с укоризною обращаясь к мужику, — тебе ж, дураку, добра пожелали, а ты не
понимаешь, да и кричишь!
— То-то, помни, братец! А ты думал, небось, с версту будет, рукой достать? Нет, брат, земля — это, видишь, как шар круглый, —
понимаешь?.. — продолжал
дядя, очертив руками в воздухе подобие шара.
— На меня? — спросил я, в удивлении смотря на
дядю, не
понимая, чем я мог рассердить людей, тогда еще мне совсем незнакомых. — На меня?
— Именно, именно! — вскричал
дядя в восторге. — Именно так! Благороднейшая мысль! И даже стыдно, неблагородно было бы нам осуждать его! Именно!.. Ах, друг мой, ты меня
понимаешь; ты мне отраду привез! Только бы там-то уладилось! Знаешь, я туда теперь и явиться боюсь. Вот ты приехал, и мне непременно достанется!
Теперь только, после разговора с
дядей, мне вдруг представилась вся нескладность, вся эксцентричность его предложения, и я
понял, что подобное предложение, и в таких обстоятельствах, способен был сделать один только
дядя.
Этот глупый вопрос окончательно сбил меня с толку. Не
понимаю, отчего она назвала меня вольтижером? Но такие вопросы ей были еще нипочем. Перепелицына нагнулась и пошептала ей что-то на ухо; но старуха злобно махнула рукой. Я стоял с разинутым ртом и вопросительно смотрел на
дядю. Все переглянулись, а Обноскин даже оскалил зубы, что ужасно мне не понравилось.
Но я и без того смотрел в сторону: в эту минуту я встретил взгляд гувернантки, и мне показалось, что в этом взгляде на меня был какой-то упрек, что-то даже презрительное; румянец негодования ярко запылал на ее бледных щеках. Я
понял ее взгляд и догадался, что малодушным и гадким желанием моим сделать
дядю смешным, чтоб хоть немного снять смешного с себя, я не очень выиграл в расположении этой девицы. Не могу выразить, как мне стало стыдно!
— Что, душка? Ax, боже мой, я ведь все прерываю вас, Анфиса Петровна, — спохватился
дядя, не
поняв восклицания Сашеньки. — Извините, ради Христа!
«Как! — говорил он, защищая свою нелепую мысль (мысль, приходившую в голову и не одному Фоме Фомичу, чему свидетелем пишущий эти строки), — как! он всегда вверху при своей госпоже; вдруг она, забыв, что он не
понимает по-французски, скажет ему, например, донне муа мон мушуар [Дайте мне платок (франц.: «Donnez-moi mon mouchoir»).] — он должен и тут найтись и тут услужить!» Но оказалось, что не только нельзя было Фалалея выучить по-французски, но что повар Андрон, его
дядя, бескорыстно старавшийся научить его русской грамоте, давно уже махнул рукой и сложил азбуку на полку!
— Я вижу, — сказал Мизинчиков, вставая со стула, — что вам еще не надоели Фома Фомич и бабушка и что вы, хоть и любите вашего доброго, благородного
дядю, но еще недостаточно вникли, как его мучат. Вы же человек новый… Но терпение! Побудете завтра, посмотрите и к вечеру согласитесь. Ведь иначе ваш дядюшка пропал —
понимаете? Его непременно заставят жениться. Не забудьте, что, может быть, завтра он сделает предложение. Поздно будет; надо бы сегодня решиться!
Оставшись один, я вспомнил о моей встрече давеча с Настенькой и был рад, что не рассказал о ней
дяде: я бы расстроил его еще более. Предвидел я большую грозу и не мог
понять, каким образом
дядя устроит свои дела и сделает предложение Настеньке. Повторяю: несмотря на всю веру в его благородство, я поневоле сомневался в успехе.
— Но это невозможно же, Фома! — снова прервал его
дядя. — Ты не так
понял и не то совсем говоришь…
— Повторяю, Фома, ты не
понял! — кричал
дядя, бледнея все более и более. — Я предлагаю руку, Фома, я ищу своего счастья…
— Маменька! — горестно вскричал
дядя. — Или вы ничего не слышали из того, что я вам сейчас говорил? Я не могу воротить Фому —
поймите это! не могу и не вправе, после его низкой и подлейшей клеветы на этого ангела чести и добродетели.
Понимаете ли вы, маменька, что я обязан, что честь моя повелевает мне теперь восстановить добродетель. Вы слышали: я ищу руки этой девицы и умоляю вас, чтоб вы благословили союз наш.
— Фома, — начал
дядя, сбиваясь на каждом слове, — вот теперь… когда ты отдохнул и опять вместе с нами… то есть, я хотел сказать, Фома, что
понимаю, как давеча, обвинив, так сказать, невиннейшее создание…
— Фома, — прервал
дядя, — полно! успокойся! нечего говорить о монументах. Ты только выслушай… Видишь, Фома, я
понимаю, что ты, может быть, так сказать, горел благородным огнем, упрекая меня давеча; но ты увлекся, Фома, за черту добродетели — уверяю тебя, ты ошибся, Фома…
Дядя и Настя, еще не взглянув друг на друга, испуганные и, кажется, не понимавшие, что с ними делается, упали на колени перед генеральшей; все столпились около них; но старуха стояла как будто ошеломленная, совершенно не
понимая, как ей поступить. Фома помог и этому обстоятельству: он сам повергся перед своей покровительницей. Это разом уничтожило все ее недоумения. Заливаясь слезами, она проговорила наконец, что согласна.
Дядя вскочил и стиснул Фому в объятиях.
Неточные совпадения
Аркадий притих, а Базаров рассказал ему свою дуэль с Павлом Петровичем. Аркадий очень удивился и даже опечалился; но не почел нужным это выказать; он только спросил, действительно ли не опасна рана его
дяди? И, получив ответ, что она — самая интересная, только не в медицинском отношении, принужденно улыбнулся, а на сердце ему и жутко сделалось, и как-то стыдно. Базаров как будто его
понял.
Квартира
дяди Хрисанфа была заперта, на двери в кухню тоже висел замок. Макаров потрогал его, снял фуражку и вытер вспотевший лоб. Он, должно быть,
понял запертую квартиру как признак чего-то дурного; когда вышли из темных сеней на двор, Клим увидал, что лицо Макарова осунулось, побледнело.
— Он говорит, что видел там
дядю Хрисанфа и этого… Диомидова,
понимаешь?..
— Гм, — сказал Самгин, пытаясь вспомнить свою речь к
дяде Мише и
понять, чем она обрадовала его, чем вызвала у жены этот новый, уговаривающий тон.
— Не
понимаю, как другие государи в это дело не вступятся! — удивляется
дядя.