Неточные совпадения
— Мое добро! — кричит Миколка, с ломом
в руках и с налитыми кровью
глазами. Он
стоит, будто жалея, что уж некого больше бить.
Он
стоял, смотрел и не верил
глазам своим: дверь, наружная дверь, из прихожей на лестницу, та самая,
в которую он давеча звонил и вошел,
стояла отпертая, даже на целую ладонь приотворенная: ни замка, ни запора, все время, во все это время! Старуха не заперла за ним, может быть, из осторожности. Но боже! Ведь видел же он потом Лизавету! И как мог, как мог он не догадаться, что ведь вошла же она откуда-нибудь! Не сквозь стену же.
На улице опять жара
стояла невыносимая; хоть бы капля дождя во все эти дни. Опять пыль, кирпич и известка, опять вонь из лавочек и распивочных, опять поминутно пьяные, чухонцы-разносчики и полуразвалившиеся извозчики. Солнце ярко блеснуло ему
в глаза, так что больно стало глядеть, и голова его совсем закружилась, — обыкновенное ощущение лихорадочного, выходящего вдруг на улицу
в яркий солнечный день.
— Кто это? Кто это? — проговорил он вдруг хриплым задыхающимся голосом, весь
в тревоге, с ужасом указывая
глазами на дверь, где
стояла дочь, и усиливаясь приподняться.
— Да ты с ума сошел! Деспот! — заревел Разумихин, но Раскольников уже не отвечал, а может быть, и не
в силах был отвечать. Он лег на диван и отвернулся к стене
в полном изнеможении. Авдотья Романовна любопытно поглядела на Разумихина; черные
глаза ее сверкнули: Разумихин даже вздрогнул под этим взглядом. Пульхерия Александровна
стояла как пораженная.
Он
стоял с обеими дамами, схватив их обеих за руки, уговаривая их и представляя им резоны с изумительною откровенностью и, вероятно, для большего убеждения, почти при каждом слове своем, крепко-накрепко, как
в тисках, сжимал им обеим руки до боли и, казалось, пожирал
глазами Авдотью Романовну, нисколько этим не стесняясь.
Тихим, ослабевшим шагом, с дрожащими коленами и как бы ужасно озябший, воротился Раскольников назад и поднялся
в свою каморку. Он снял и положил фуражку на стол и минут десять
стоял подле, неподвижно. Затем
в бессилии лег на диван и болезненно, с слабым стоном, протянулся на нем;
глаза его были закрыты. Так пролежал он с полчаса.
Он услышал поспешные шаги Разумихина и голос его, закрыл
глаза и притворился спящим. Разумихин отворил дверь и некоторое время
стоял на пороге, как бы раздумывая. Потом тихо шагнул
в комнату и осторожно подошел к дивану. Послышался шепот Настасьи...
Еще бы не ужас, что ты живешь
в этой грязи, которую так ненавидишь, и
в то же время знаешь сама (только
стоит глаза раскрыть), что никому ты этим не помогаешь и никого ни от чего не спасаешь!
— Порфирий Петрович! — проговорил он громко и отчетливо, хотя едва
стоял на дрожавших ногах, — я, наконец, вижу ясно, что вы положительно подозреваете меня
в убийстве этой старухи и ее сестры Лизаветы. С своей стороны, объявляю вам, что все это мне давно уже надоело. Если находите, что имеете право меня законно преследовать, то преследуйте; арестовать, то арестуйте. Но смеяться себе
в глаза и мучить себя я не позволю.
Они хотели было говорить, но не могли. Слезы
стояли в их
глазах. Они оба были бледны и худы; но
в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения
в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого.
Мысль, что Максим, которого он любил тем сильнее, что не знал другой родственной привязанности, будет всегда
стоять в глазах народа ниже тех гордых бояр, которых он, Малюта, казнил десятками, приводила его в бешенство.
Неточные совпадения
Городничий (
в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да
постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать
в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает
глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Не знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой, знаю! сердце молотом // Стучит
в груди, кровавые //
В глазах круги
стоят, // Спина как будто треснула…
Постой! уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов
в море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных
глаз!
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то
в книжечку // Хотел уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против барина // На животе лежал, //
В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // —
Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?
Г-жа Простакова (с веселым видом). Вот отец! Вот послушать! Поди за кого хочешь, лишь бы человек ее
стоил. Так, мой батюшка, так. Тут лишь только женихов пропускать не надобно. Коль есть
в глазах дворянин, малый молодой…