Неточные совпадения
— Здоров, здоров! — весело крикнул навстречу входящим Зосимов. Он уже минут с десять
как пришел и
сидел во вчерашнем своем
углу на диване. Раскольников
сидел в
углу напротив, совсем одетый и даже тщательно вымытый и причесанный, чего уже давно с ним не случалось. Комната разом наполнилась, но Настасья все-таки успела пройти вслед за посетителями и стала слушать.
В
углу на стуле
сидел Заметов, привставший при входе гостей и стоявший в ожидании, раздвинув в улыбку рот, но с недоумением и даже
как будто с недоверчивостью смотря
на всю сцену, а
на Раскольникова даже с каким-то замешательством.
— Вот вы, наверно, думаете,
как и все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был человек! И так его жалко становилось иной раз!
Сидит, бывало, смотрит
на меня из
угла, так жалко станет его, хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию сколько-нибудь и удержать можно было.
Неточные совпадения
Сидя в
углу покойной коляски, чуть покачивавшейся своими упругими рессорами
на быстром ходу серых, Анна, при несмолкаемом грохоте колес и быстро сменяющихся впечатлениях
на чистом воздухе, вновь перебирая события последних дней, увидала свое положение совсем иным, чем
каким оно казалось ей дома.
Еще падет обвинение
на автора со стороны так называемых патриотов, которые спокойно
сидят себе по
углам и занимаются совершенно посторонними делами, накопляют себе капитальцы, устроивая судьбу свою
на счет других; но
как только случится что-нибудь, по мненью их, оскорбительное для отечества, появится какая-нибудь книга, в которой скажется иногда горькая правда, они выбегут со всех
углов,
как пауки, увидевшие, что запуталась в паутину муха, и подымут вдруг крики: «Да хорошо ли выводить это
на свет, провозглашать об этом?
Потянувши впросонках весь табак к себе со всем усердием спящего, он пробуждается, вскакивает, глядит,
как дурак, выпучив глаза, во все стороны, и не может понять, где он, что с ним было, и потом уже различает озаренные косвенным лучом солнца стены, смех товарищей, скрывшихся по
углам, и глядящее в окно наступившее утро, с проснувшимся лесом, звучащим тысячами птичьих голосов, и с осветившеюся речкою, там и там пропадающею блещущими загогулинами между тонких тростников, всю усыпанную нагими ребятишками, зазывающими
на купанье, и потом уже наконец чувствует, что в носу у него
сидит гусар.
Он так привык теряться в этом, // Что чуть с ума не своротил // Или не сделался поэтом. // Признаться: то-то б одолжил! // А точно: силой магнетизма // Стихов российских механизма // Едва в то время не постиг // Мой бестолковый ученик. //
Как походил он
на поэта, // Когда в
углу сидел один, // И перед ним пылал камин, // И он мурлыкал: Benedetta // Иль Idol mio и ронял // В огонь то туфлю, то журнал.
Тогда,
на площади Петровой, // Где дом в
углу вознесся новый, // Где над возвышенным крыльцом // С подъятой лапой,
как живые, // Стоят два льва сторожевые, //
На звере мраморном верхом, // Без шляпы, руки сжав крестом, //
Сидел недвижный, страшно бледный // Евгений.