Неточные совпадения
— Э, черта
еще этого недоставало, — бормотал он, скрыпя зубами, — нет, это мне теперь… некстати… Дура она, —
прибавил он громко. — Я сегодня к ней зайду, поговорю.
«Какая-нибудь глупость, какая-нибудь самая мелкая неосторожность, и я могу всего себя выдать! Гм… жаль, что здесь воздуху нет, —
прибавил он, — духота… Голова
еще больше кружится… и ум тоже…»
— Неужели уж так плохо? Да ты, брат, нашего брата перещеголял, —
прибавил он, глядя на лохмотья Раскольникова. — Да садись же, устал небось! — и когда тот повалился на клеенчатый турецкий диван, который был
еще хуже его собственного, Разумихин разглядел вдруг, что гость его болен.
— О, это уже давно! Я
еще месяц назад читал, — отвечал спокойно Раскольников. — Так это-то, по-вашему, мошенники? —
прибавил он, усмехаясь.
Народ расходился, полицейские возились
еще с утопленницей, кто-то крикнул про контору… Раскольников смотрел на все с странным ощущением равнодушия и безучастия. Ему стало противно. «Нет, гадко… вода… не стоит, — бормотал он про себя. — Ничего не будет, —
прибавил он, — нечего ждать. Что это, контора… А зачем Заметов не в конторе? Контора в десятом часу отперта…» Он оборотился спиной к перилам и поглядел кругом себя.
— Он Лидочку больше всех нас любил, — продолжала она очень серьезно и не улыбаясь, уже совершенно как говорят большие, — потому любил, что она маленькая, и оттого
еще, что больная, и ей всегда гостинцу носил, а нас он читать учил, а меня грамматике и закону божию, —
прибавила она с достоинством, — а мамочка ничего не говорила, а только мы знали, что она это любит, и папочка знал, а мамочка меня хочет по-французски учить, потому что мне уже пора получить образование.
«Довольно! — произнес он решительно и торжественно, — прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!.. Есть жизнь! Разве я сейчас не жил? Не умерла
еще моя жизнь вместе с старою старухой! Царство ей небесное и — довольно, матушка, пора на покой! Царство рассудка и света теперь и… и воли, и силы… и посмотрим теперь! Померяемся теперь! —
прибавил он заносчиво, как бы обращаясь к какой-то темной силе и вызывая ее. — А ведь я уже соглашался жить на аршине пространства!
— Он
еще до болезни это придумал, —
прибавил он.
— Мамаша, вы даже бледны, успокойтесь, голубчик мой, — сказала Дуня, ласкаясь к ней, — он
еще должен быть счастлив, что вас видит, а вы так себя мучаете, —
прибавила она, сверкнув глазами.
— А я так даже подивился на него сегодня, — начал Зосимов, очень обрадовавшись пришедшим, потому что в десять минут уже успел потерять нитку разговора с своим больным. — Дня через три-четыре, если так пойдет, совсем будет как прежде, то есть как было назад тому месяц, али два… али, пожалуй, и три? Ведь это издалека началось да подготовлялось… а? Сознаётесь теперь, что, может, и сами виноваты были? —
прибавил он с осторожною улыбкой, как бы все
еще боясь его чем-нибудь раздражить.
— Ба! да и ты… с намерениями! — пробормотал он, посмотрев на нее чуть не с ненавистью и насмешливо улыбнувшись. — Я бы должен был это сообразить… Что ж, и похвально; тебе же лучше… и дойдешь до такой черты, что не перешагнешь ее — несчастна будешь, а перешагнешь, — может,
еще несчастнее будешь… А впрочем, все это вздор! —
прибавил он раздражительно, досадуя на свое невольное увлечение. — Я хотел только сказать, что у вас, маменька, я прощения прошу, — заключил он резко и отрывисто.
—
Еще бы! Родственник. А что такое? —
прибавил тот с каким-то взрывом любопытства.
Потому, потому я окончательно вошь, —
прибавил он, скрежеща зубами, — потому что сам-то я, может быть,
еще сквернее и гаже, чем убитая вошь, и заранее предчувствовал, что скажу себе это уже после того, как убью!
Мне надо быть на похоронах того самого раздавленного лошадьми чиновника, про которого вы… тоже знаете… —
прибавил он, тотчас же рассердившись за это прибавление, а потом тотчас же
еще более раздражившись, — мне это все надоело-с, слышите ли, и давно уже… я отчасти от этого и болен был… одним словом, — почти вскрикнул он, почувствовав, что фраза о болезни
еще более некстати, — одним словом: извольте или спрашивать меня, или отпустить сейчас же… а если спрашивать, то не иначе как по форме-с!
— Так-с, —
прибавил он
еще раз.
— Да ведь я вам и сам, Андрей Семенович, давеча сказал, что съезжаю, когда вы
еще меня удерживали; теперь же
прибавлю только, что вы дурак-с. Желаю вам вылечить ваш ум и ваши подслепые глаза. Позвольте же, господа-с!
На всякий случай есть у меня и
еще к вам просьбица, —
прибавил он, понизив голос, — щекотливенькая она, а важная: если, то есть на всякий случай (чему я, впрочем, не верую и считаю вас вполне неспособным), если бы на случай, — ну так, на всякий случай, — пришла бы вам охота в эти сорок — пятьдесят часов как-нибудь дело покончить иначе, фантастическим каким образом — ручки этак на себя поднять (предположение нелепое, ну да уж вы мне его простите), то — оставьте краткую, но обстоятельную записочку.
Неточные совпадения
Цыфиркин. Теперь, правда, не за что, а кабы ты, барин, что-нибудь у меня перенял, не грех бы тогда было и
еще прибавить десять.
— Это можно завтра, завтра, и больше ничего! Ничего, ничего, молчание! — сказал Левин и, запахнув его
еще раз шубой,
прибавил: — я тебя очень люблю! Что же, можно мне быть в заседании?
— Это ему идет, — сказал Левин. — А разве всё едут
еще добровольцы? —
прибавил он, взглянув на Сергея Ивановича.
Она знала, что он кричит,
еще прежде, чем она подошла к детской. И действительно, он кричал. Она услышала его голос и
прибавила шагу. Но чем скорее она шла, тем громче он кричал. Голос был хороший, здоровый, только голодный и нетерпеливый.
Но туча, то белея, то чернея, так быстро надвигалась, что надо было
еще прибавить шага, чтобы до дождя поспеть домой. Передовые ее, низкие и черные, как дым с копотью, облака с необыкновенной быстротой бежали по небу. До дома
еще было шагов двести, а уже поднялся ветер, и всякую секунду можно было ждать ливня.