Неточные совпадения
Господин этот
был лет тридцати, плотный, жирный, кровь с
молоком, с розовыми губами и с усиками и очень щеголевато одетый.
Амалия Ивановна покраснела как рак и завизжала, что это, может
быть, у Катерины Ивановны «совсем фатер не буль; а что у ней буль фатер аус Берлин, и таки длинны сюртук носиль и всё делаль: пуф, пуф, пуф!» Катерина Ивановна с презрением заметила, что ее происхождение всем известно и что в этом самом похвальном листе обозначено печатными буквами, что отец ее полковник; а что отец Амалии Ивановны (если только у ней
был какой-нибудь отец), наверно, какой-нибудь петербургский чухонец,
молоко продавал; а вернее всего, что и совсем отца не
было, потому что еще до сих пор неизвестно, как зовут Амалию Ивановну по батюшке: Ивановна или Людвиговна?
Поклонимся Той, которая, неутомимо родит нам великих! Аристотель сын Ее, и Фирдуси, и сладкий, как мед, Саади, и Омар Хайям, подобный вину, смешанному с ядом, Искандер [Искандер — арабизированное имя Александра Македонского.] и слепой Гомер — это всё Ее дети, все они
пили Ее молоко, и каждого Она ввела в мир за руку, когда они были ростом не выше тюльпана, — вся гордость мира — от Матерей!
«Чего она радуется?» — думает Жилин. Взял кувшин, стал пить. Думает, вода, а там молоко.
Выпил он молоко, «хорошо», — говорит. Как взрадуется Дина!
— Да когда? Сколько этого ждать! Да и как
будет ее молоко пить, когда вспомянешь, что это не за одну правду, а и за детскую кровь узял.
Неточные совпадения
Кухарки людской не
было; из девяти коров оказались, по словам скотницы, одни тельные, другие первым теленком, третьи стары, четвертые тугосиси; ни масла, ни
молока даже детям не доставало.
Для Константина народ
был только главный участник в общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно с
молоком бабы-кормилицы, он, как участник с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
И Левину вспомнилась недавняя сцена с Долли и ее детьми. Дети, оставшись одни, стали жарить малину на свечах и лить
молоко фонтаном в рот. Мать, застав их на деле, при Левине стала внушать им, какого труда стоит большим то, что они разрушают, и то, что труд этот делается для них, что если они
будут бить чашки, то им не из чего
будет пить чай, а если
будут разливать
молоко, то им нечего
будет есть, и они умрут с голоду.
И Левин, чтобы только отвлечь разговор, изложил Дарье Александровне теорию молочного хозяйства, состоящую в том, что корова
есть только машина для переработки корма в
молоко, и т. д.
«Ну-ка, пустить одних детей, чтоб они сами приобрели, сделали посуду, подоили
молоко и т. д. Стали бы они шалить? Они бы с голоду померли. Ну-ка, пустите нас с нашими страстями, мыслями, без понятия о едином Боге и Творце! Или без понятия того, что
есть добро, без объяснения зла нравственного».