Неточные совпадения
Всем известно, что у Семена Захаровича было много друзей и покровителей, которых он сам
оставил из благородной гордости, чувствуя несчастную свою слабость, но теперь (она указала на Раскольникова) нам помогает один великодушный молодой
человек, имеющий средства и связи, и которого Семен Захарович знал еще в детстве, и будьте уверены, Амалия Людвиговна…
С ними я
оставлю дядю; это драгоценнейший
человек; жаль, что ты не можешь теперь познакомиться.
— Нимало. После этого
человек человеку на сем свете может делать одно только зло и, напротив, не имеет права сделать ни крошки добра, из-за пустых принятых формальностей. Это нелепо. Ведь если б я, например, помер и
оставил бы эту сумму сестрице вашей по духовному завещанию, неужели б она и тогда принять отказалась?
Марфа Петровна отнюдь никогда не имела намерения что-нибудь за ним закрепить, имея в виду детей, и если и
оставила ему нечто, то разве нечто самое необходимое, малостоящее, эфемерное, чего и на год не хватит
человеку с его привычками.
— Ах,
оставьте всю эту обидчивость, Петр Петрович, — с чувством перебила Дуня, — и будьте тем умным и благородным
человеком, каким я вас всегда считала и считать хочу.
— Не воровать и не убивать, не беспокойся, не за этим, — усмехнулся он едко, — мы
люди розные… И знаешь, Соня, я ведь только теперь, только сейчас понял: куда тебя звал вчера? А вчера, когда звал, я и сам не понимал куда. За одним и звал, за одним приходил: не
оставить меня. Не
оставишь, Соня?
— А я именно хотел тебе прибавить, да ты перебил, что ты это очень хорошо давеча рассудил, чтобы тайны и секреты эти не узнавать.
Оставь до времени, не беспокойся. Все в свое время узнаешь, именно тогда, когда надо будет. Вчера мне один
человек сказал, что надо воздуху
человеку, воздуху, воздуху! Я хочу к нему сходить сейчас и узнать, что он под этим разумеет.
—
Оставьте,
оставьте ваши подлые, низкие анекдоты, развратный, низкий сладострастный
человек!
— Ну да, недавно приехал, жены лишился,
человек поведения забубенного, и вдруг застрелился, и так скандально, что представить нельзя…
оставил в своей записной книжке несколько слов, что он умирает в здравом рассудке и просит никого не винить в его смерти. Этот деньги, говорят, имел. Вы как же изволите знать?
Упоминалось о том, что Бог сотворил жену из ребра Адама, и «сего ради
оставит человек отца и матерь и прилепится к жене, будет два в плоть едину» и что «тайна сия велика есть»; просили, чтобы Бог дал им плодородие и благословение, как Исааку и Ревекке, Иосифу, Моисею и Сепфоре, и чтоб они видели сыны сынов своих.
«Не годится, показавши волю,
оставлять человека в неволе», и после этого думал два часа: полтора часа по дороге от Семеновского моста на Выборгскую и полчаса на своей кушетке; первую четверть часа думал, не нахмуривая лба, остальные час и три четверти думал, нахмуривая лоб, по прошествии же двух часов ударил себя по лбу и, сказавши «хуже гоголевского почтмейстера, телятина!», — посмотрел на часы.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну…
оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один
человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Почтмейстер (продолжая читать).Хм… хм… хм… хм… «сивый мерин. Почтмейстер тоже добрый
человек…» (
Оставляя читать.)Ну, тут обо мне тоже он неприлично выразился.
Подумавши,
оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний
человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.
Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига сердца моего, не
оставляю замечать тех злонравных невежд, которые, имея над
людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно.
Люди только по нужде
оставляли дома свои и, на мгновение показавши испуганные и изнуренные лица, тотчас же хоронились.