Неточные совпадения
— Да уж
не вставай, — продолжала Настасья, разжалобясь и видя, что он спускает
с дивана ноги. — Болен, так и
не ходи:
не сгорит. Что у те в руках-то?
— Так вот ты где! — крикнул он во все горло. —
С постели сбежал! А я его там под
диваном даже искал! На чердак ведь
ходили! Настасью чуть
не прибил за тебя… А он вон где! Родька! Что это значит? Говори всю правду! Признавайся! Слышишь?
— Да ты
с ума
сошел! Деспот! — заревел Разумихин, но Раскольников уже
не отвечал, а может быть, и
не в силах был отвечать. Он лег на
диван и отвернулся к стене в полном изнеможении. Авдотья Романовна любопытно поглядела на Разумихина; черные глаза ее сверкнули: Разумихин даже вздрогнул под этим взглядом. Пульхерия Александровна стояла как пораженная.
— Здоров, здоров! — весело крикнул навстречу входящим Зосимов. Он уже минут
с десять как пришел и сидел во вчерашнем своем углу на
диване. Раскольников сидел в углу напротив, совсем одетый и даже тщательно вымытый и причесанный, чего уже давно
с ним
не случалось. Комната разом наполнилась, но Настасья все-таки успела
пройти вслед за посетителями и стала слушать.
Прошло минут
с десять. Было еще светло, но уже вечерело. В комнате была совершенная тишина. Даже
с лестницы
не приносилось ни одного звука. Только жужжала и билась какая-то большая муха, ударяясь
с налета об стекло. Наконец, это стало невыносимо: Раскольников вдруг приподнялся и сел на
диване.
Раскольников вскочил
с дивана, постоял было несколько секунд и сел опять,
не говоря ни слова. Мелкие конвульсии вдруг
прошли по всему его лицу.
Жена его, больная и чахоточная женщина, с черными впалыми глазами и острым носом, по целым дням
не сходила с дивана и все вышивала подушки по канве; она, сколько я мог заметить, побаивалась мужа, точно она в чем перед ним когда-то провинилась.
Неточные совпадения
«Честолюбие? Серпуховской? Свет? Двор?» Ни на чем он
не мог остановиться. Всё это имело смысл прежде, но теперь ничего этого уже
не было. Он встал
с дивана, снял сюртук, выпустил ремень и, открыв мохнатую грудь, чтобы дышать свободнее, прошелся по комнате. «Так
сходят с ума, — повторил он, — и так стреляются… чтобы
не было стыдно», добавил он медленно.
Не желая видеть этих людей, он
прошел в кабинет свой, прилег там на
диван, но дверь в столовую была
не плотно прикрыта, и он хорошо слышал беседу старого народника
с письмоводителем.
— Нет, этого быть
не может! — вслух произнес он, встав
с дивана и
ходя по комнате. — Любить меня, смешного,
с сонным взглядом,
с дряблыми щеками… Она все смеется надо мной…
Рассчитывали на дующие около того времени вестовые ветры, но и это ожидание
не оправдалось. В воздухе мертвая тишина, нарушаемая только хлопаньем грота. Ночью
с 21 на 22 февраля я от жара ушел спать в кают-компанию и лег на
диване под открытым люком. Меня разбудил неистовый топот, вроде трепака, свист и крики. На лицо упало несколько брызг. «Шквал! — говорят, — ну, теперь задует!» Ничего
не бывало, шквал
прошел, и фрегат опять задремал в штиле.
— Где там? Скажи, долго ли ты у меня пробудешь,
не можешь уйти? — почти в отчаянии воскликнул Иван. Он оставил
ходить, сел на
диван, опять облокотился на стол и стиснул обеими руками голову. Он сорвал
с себя мокрое полотенце и
с досадой отбросил его: очевидно,
не помогало.