Неточные совпадения
— Полно, господа,
не извольте драться в публичных местах. Вам чего надо?
Кто таков? — строго обратился он
к Раскольникову, разглядев его лохмотья.
Замечательно, что Раскольников, быв в университете, почти
не имел товарищей, всех чуждался, ни
к кому не ходил и у себя принимал тяжело.
Но в последнем случае он просто
не верил себе и упрямо, рабски, искал возражений по сторонам и ощупью, как будто
кто его принуждал и тянул
к тому.
— Нет,
не брежу… — Раскольников встал с дивана. Подымаясь
к Разумихину, он
не подумал о том, что с ним, стало быть, лицом
к лицу сойтись должен. Теперь же, в одно мгновение, догадался он, уже на опыте, что всего менее расположен, в эту минуту, сходиться лицом
к лицу с
кем бы то ни было в целом свете. Вся желчь поднялась в нем. Он чуть
не захлебнулся от злобы на себя самого, только что переступил порог Разумихина.
— Ну, слушай: я
к тебе пришел, потому что, кроме тебя, никого
не знаю,
кто бы помог… начать… потому что ты всех их добрее, то есть умнее, и обсудить можешь… А теперь я вижу, что ничего мне
не надо, слышишь, совсем ничего… ничьих услуг и участий… Я сам… один… Ну и довольно! Оставьте меня в покое!
— А вы
кто сами-то изволите быть-с? — спросил, вдруг обращаясь
к нему, Разумихин. — Я вот, изволите видеть, Вразумихин;
не Разумихин, как меня всё величают, а Вразумихин, студент, дворянский сын, а он мой приятель. Ну-с, а вы
кто таковы?
— Это мне удивительно, — начал он после некоторого раздумья и передавая письмо матери, но
не обращаясь ни
к кому в частности, — ведь он по делам ходит, адвокат, и разговор даже у него такой… с замашкой, — а ведь как безграмотно пишет.
— Фу! перемешал! — хлопнул себя по лбу Порфирий. — Черт возьми, у меня с этим делом ум за разум заходит! — обратился он, как бы даже извиняясь,
к Раскольникову, — нам ведь так бы важно узнать,
не видал ли
кто их, в восьмом часу, в квартире-то, что мне и вообразись сейчас, что вы тоже могли бы сказать… совсем перемешал!
— Извините, что я, может быть, прерываю, но дело довольно важное-с, — заметил Петр Петрович, как-то вообще и
не обращаясь ни
к кому в особенности, — я даже и рад при публике.
— Да ведь я божьего промысла знать
не могу… И
к чему вы спрашиваете, чего нельзя спрашивать?
К чему такие пустые вопросы? Как может случиться, чтоб это от моего решения зависело? И
кто меня тут судьей поставил:
кому жить,
кому не жить?
Собралась
к тебе; Авдотья Романовна стала удерживать; слушать ничего
не хочет: «Если он, говорит, болен, если у него ум мешается,
кто же ему поможет, как
не мать?» Пришли мы сюда все, потому
не бросать же нам ее одну.
Вы, конечно, уж это знаете; да и самому мне известно, что он
к вам потом заходил; но то, что вы тогда предположили, того
не было: ни за
кем я
не посылал и ни в чем еще я тогда
не распорядился.
Ну, однако ж, что может быть между ними общего? Даже и злодейство
не могло бы быть у них одинаково. Этот человек очень
к тому же был неприятен, очевидно, чрезвычайно развратен, непременно хитер и обманчив, может быть, очень зол. Про него ходят такие рассказы. Правда, он хлопотал за детей Катерины Ивановны; но
кто знает, для чего и что это означает? У этого человека вечно какие-то намерения и проекты.
— Пойдемте поскорее, — прошептал ей Свидригайлов. — Я
не желаю, чтобы Родион Романыч знал о нашем свидании. Предупреждаю вас, что я с ним сидел тут недалеко, в трактире, где он отыскал меня сам, и насилу от него отвязался. Он знает почему-то о моем
к вам письме и что-то подозревает. Уж, конечно,
не вы ему открыли? А если
не вы, так
кто же?
Ну-с, если вас когда
кто будет спрашивать, — ну завтра или послезавтра, — обо мне или насчет меня (а вас-то будут спрашивать), то вы о том, что я теперь
к вам заходил,
не упоминайте и деньги отнюдь
не показывайте и
не сказывайте, что я вам дал, никому.
Странно и смешно: ни
к кому я никогда
не имел большой ненависти, даже мстить никогда особенно
не желал, а ведь это дурной признак, дурной признак!
Неточные совпадения
Да
кто там еще? (Подходит
к окну.)
Не хочу,
не хочу!
Не нужно,
не нужно! (Отходя.)Надоели, черт возьми!
Не впускай, Осип!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — //
К кому оно привяжется, // До смерти
не избыть!
— А
кто сплошал, и надо бы // Того тащить
к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока в диковину, // Так смех и разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его
не трогайте, // А лучше киньте жеребий. // Заплатим мы: вот пять рублей…»
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться
не стану. (
К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с
кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова
не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог тому заплатит,
кто меня, бедную, обижает.
Г-жа Простакова. Пронозила!.. Нет, братец, ты должен образ выменить господина офицера; а кабы
не он, то б ты от меня
не заслонился. За сына вступлюсь.
Не спущу отцу родному. (Стародуму.) Это, сударь, ничего и
не смешно.
Не прогневайся. У меня материно сердце. Слыхано ли, чтоб сука щенят своих выдавала? Изволил пожаловать неведомо
к кому, неведомо
кто.