Неточные совпадения
— Я бы вот
как стал менять: пересчитал бы первую тысячу, этак раза четыре со всех
концов, в каждую бумажку всматриваясь, и принялся бы за другую тысячу; начал бы ее считать, досчитал бы до средины, да и вынул бы какую-нибудь пятидесятирублевую, да
на свет, да переворотил бы ее и опять
на свет — не фальшивая ли?
«Что ж, это исход! — думал он, тихо и вяло идя по набережной канавы. — Все-таки кончу, потому что хочу… Исход ли, однако? А все равно! Аршин пространства будет, — хе!
Какой, однако же,
конец! Неужели
конец? Скажу я им иль не скажу? Э… черт! Да и устал я: где-нибудь лечь или сесть бы поскорей! Всего стыднее, что очень уж глупо. Да наплевать и
на это. Фу,
какие глупости в голову приходят…»
Порфирий Петрович,
как только услышал, что гость имеет до него «дельце», тотчас же попросил его сесть
на диван, сам уселся
на другом
конце и уставился в гостя, в немедленном ожидании изложения дела, с тем усиленным и уж слишком серьезным вниманием, которое даже тяготит и смущает с первого раза, особенно по незнакомству, и особенно если то, что вы излагаете, по собственному вашему мнению, далеко не в пропорции с таким необыкновенно важным, оказываемым вам вниманием.
Петр Петрович вошел и довольно любезно, хотя и с удвоенною солидностью, раскланялся с дамами. Впрочем, смотрел так,
как будто немного сбился и еще не нашелся. Пульхерия Александровна, тоже
как будто сконфузившаяся, тотчас же поспешила рассадить всех за круглым столом,
на котором кипел самовар. Дуня и Лужин поместились напротив друг друга по обоим
концам стола. Разумихин и Раскольников пришлись напротив Пульхерии Александровны, — Разумихин ближе к Лужину, а Раскольников подле сестры.
— Славная вещь, славная вещь… — повторял Порфирий Петрович,
как будто задумавшись вдруг о чем-то совсем другом, — да! славная вещь! — чуть не вскрикнул он под
конец, вдруг вскинув глаза
на Раскольникова и останавливаясь в двух шагах от него. Это многократное глупенькое повторение, что казенная квартира славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь
на своего гостя.
Как нарочно, кто-то переслал с другого
конца стола Соне тарелку с вылепленными
на ней, из черного хлеба, двумя сердцами, пронзенными стрелой.
Ну, известно,
какой конец арестанту, который с оружием кидается
на начальство: и «принял, значит, страдание».
И
как же она рассердилась
на меня, когда я объявил ей в
конце концов, что, по моему искреннему убеждению, она точно так же искала наслаждений,
как и я.
— А? Так это насилие! — вскричала Дуня, побледнела
как смерть и бросилась в угол, где поскорей заслонилась столиком, случившимся под рукой. Она не кричала; но она впилась взглядом в своего мучителя и зорко следила за каждым его движением. Свидригайлов тоже не двигался с места и стоял против нее
на другом
конце комнаты. Он даже овладел собою, по крайней мере снаружи. Но лицо его было бледно по-прежнему. Насмешливая улыбка не покидала его.
Ах ты, господи боже мой! — простонал он в заключение уже совсем другим голосом, — и зачем я это приглашал его,
на какой конец я все это делал? ведь истинно сам голову сую в петлю их воровскую, сам эту петлю свиваю.
— По существу — это точно, что особенной вины за вами нет. Но кабатчики… И опять-таки повторю: свобода… Какая свобода, и что оною достигается? В какой мере и
на какой конец? Во благовремении или не во благовремении? Откуда и куда? Вот сколько вопросов предстоит разрешить! Начни-ка их разрешать, — пожалуй, и в Сибири места не найдется! А ежели бы вы в то время вместо «свободы»-то просто сказали: улучшение, мол, быта, — и дело было бы понятное, да и вы бы на замечание не попали!
Неточные совпадения
Дело в том, что она продолжала сидеть в клетке
на площади, и глуповцам в сладость было, в часы досуга, приходить дразнить ее, так
как она остервенялась при этом неслыханно, в особенности же когда к ее телу прикасались
концами раскаленных железных прутьев.
Почувствовавши себя
на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее
конец непременно упирался в небеса. Но так
как архитекторов у них не было, а плотники были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только, быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Но торжество «вольной немки» приходило к
концу само собою. Ночью, едва успела она сомкнуть глаза,
как услышала
на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашке, босая, бросилась она к окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и не быть посаженной, подобно Клемантинке, в клетку, но было уже поздно.
Очень может статься, что многое из рассказанного выше покажется читателю чересчур фантастическим.
Какая надобность была Бородавкину делать девятидневный поход, когда Стрелецкая слобода была у него под боком и он мог прибыть туда через полчаса?
Как мог он заблудиться
на городском выгоне, который ему,
как градоначальнику, должен быть вполне известен? Возможно ли поверить истории об оловянных солдатиках, которые будто бы не только маршировали, но под
конец даже налились кровью?
Княгиня Бетси, не дождавшись
конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной,
как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому
на Большой Морской. Гости выходили
на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.