Неточные совпадения
Сделав одно невольное движение
рукой, он вдруг ощутил в
кулаке своем зажатый двугривенный.
Со всего размаху ударил он
кулаком по кухонной печке, повредил себе
руку и вышиб один кирпич.
— Что ж, и ты меня хочешь замучить! — вскричал он с таким горьким раздражением, с таким отчаянием во взгляде, что у Разумихина
руки опустились. Несколько времени он стоял на крыльце и угрюмо смотрел, как тот быстро шагал по направлению к своему переулку. Наконец, стиснув зубы и сжав
кулаки, тут же поклявшись, что сегодня же выжмет всего Порфирия, как лимон, поднялся наверх успокоивать уже встревоженную долгим их отсутствием Пульхерию Александровну.
Молчание. Георгий Дмитриевич встает, несколько раз проходит по комнате, вытянувшись, как на смотру, с сжатыми в
кулак руками. После одного из поворотов так же решительно подходит к жене и опускается на колени.
Через несколько минут перед Дарьей Николаевной уже стоял Кузьма Терентьев. Вглядевшись в него, она, даже при всей крепости своих нерв, вздрогнула. Он был положительно непохож на себя. Бледный, осунувшийся, с впавшими глубоко в орбиты, блестевшими зловещим огнем глазами, с судорожно сжатыми в
кулак руками, он стоял перед Дарьей Николаевной каким-то карающим привидением. Салтыкова в первую минуту отступила от него на шаг, но затем быстро пришла в себя и не без злобной иронии спросила:
Неточные совпадения
«Разумеется», повторил он, когда в третий раз мысль его направилась опять по тому же самому заколдованному кругу воспоминаний и мыслей, и, приложив револьвер к левой стороне груди и сильно дернувшись всей
рукой, как бы вдруг сжимая ее в
кулак, он потянул за гашетку.
Свияжский сидел боком к столу, облокоченною
рукой поворачивая чашку, другою собирая в
кулак свою бороду и поднося ее к носу и опять выпуская, как бы нюхая.
Григорий Александрович ударил себя в лоб
кулаком и выскочил в другую комнату. Я зашел к нему; он сложа
руки прохаживался угрюмый взад и вперед.
И понемногу начал он и подпрыгивать, и потирать себе
руки, и подпевать, и приговаривать, и вытрубил на
кулаке, приставивши его себе ко рту, как бы на трубе, какой-то марш, и даже выговорил вслух несколько поощрительных слов и названий себе самому, вроде мордашки и каплунчика.
— Ступай же, говорят тебе! — кричали запорожцы. Двое из них схватили его под
руки, и как он ни упирался ногами, но был наконец притащен на площадь, сопровождаемый бранью, подталкиваньем сзади
кулаками, пинками и увещаньями. — Не пяться же, чертов сын! Принимай же честь, собака, когда тебе дают ее!