Неточные совпадения
Ибо Катерина Ивановна такого уж характера, и
как расплачутся
дети, хоть бы и с голоду, тотчас же их бить начинает.
— И это мне в наслаждение! И это мне не в боль, а в наслаж-дение, ми-ло-сти-вый го-су-дарь, — выкрикивал он, потрясаемый за волосы и даже раз стукнувшись лбом об пол. Спавший на полу
ребенок проснулся и заплакал. Мальчик в углу не выдержал, задрожал, закричал и бросился к сестре в страшном испуге, почти в припадке. Старшая девочка дрожала со сна,
как лист.
— Дура-то она дура, такая же,
как и я, а ты что, умник, лежишь,
как мешок, ничего от тебя не видать? Прежде, говоришь,
детей учить ходил, а теперь пошто ничего не делаешь?
— За
детей медью платят. Что на копейки сделаешь! — продолжал он с неохотой,
как бы отвечая собственным мыслям.
Иным товарищам его казалось, что он смотрит на них на всех,
как на
детей, свысока,
как будто он всех их опередил и развитием, и знанием, и убеждениями, и что на их убеждения и интересы он смотрит
как на что-то низшее.
Студент разболтался и сообщил, кроме того, что у старухи есть сестра, Лизавета, которую она, такая маленькая и гаденькая, бьет поминутно и держит в совершенном порабощении,
как маленького
ребенка, тогда
как Лизавета, по крайней мере, восьми вершков росту…
Он бросился на нее с топором: губы ее перекосились так жалобно,
как у очень маленьких
детей, когда они начинают чего-нибудь пугаться, пристально смотрят на пугающий их предмет и собираются закричать.
Лежат они поперек дороги и проход загораживают; их ругают со всех сторон, а они, «
как малые ребята» (буквальное выражение свидетелей), лежат друг на друге, визжат, дерутся и хохочут, оба хохочут взапуски, с самыми смешными рожами, и один другого догонять, точно
дети, на улицу выбежали.
— Кто? Вы? Вам поймать? Упрыгаетесь! Вот ведь что у вас главное: тратит ли человек деньги или нет? То денег не было, а тут вдруг тратить начнет, — ну
как же не он? Так вас вот этакий
ребенок надует на этом, коли захочет!
— Папочку жалко! — проговорила она через минуту, поднимая свое заплаканное личико и вытирая руками слезы, — все такие теперь несчастия пошли, — прибавила она неожиданно, с тем особенно солидным видом, который усиленно принимают
дети, когда захотят вдруг говорить,
как «большие».
— Да вы не раздражайтесь, — засмеялся через силу Зосимов, — предположите, что вы мой первый пациент, ну а наш брат, только что начинающий практиковать, своих первых пациентов,
как собственных
детей, любит, а иные почти в них влюбляются. А я ведь пациентами-то не богат.
Увидав неожиданно полную комнату людей, она не то что сконфузилась, но совсем потерялась, оробела,
как маленький
ребенок, и даже сделала было движение уйти назад.
— Хозяева очень хорошие, очень ласковые, — отвечала Соня, все еще
как бы не опомнившись и не сообразившись, — и вся мебель, и все… все хозяйское. И они очень добрые, и
дети тоже ко мне часто ходят…
— Да-с… Он заикается и хром тоже. И жена тоже… Не то что заикается, а
как будто не все выговаривает. Она добрая, очень. А он бывший дворовый человек. А
детей семь человек… и только старший один заикается, а другие просто больные… а не заикаются… А вы откуда про них знаете? — прибавила она с некоторым удивлением.
—
Как не может быть? — продолжал Раскольников с жесткой усмешкой, — не застрахованы же вы? Тогда что с ними станется? На улицу всею гурьбой пойдут, она будет кашлять и просить и об стену где-нибудь головой стучать,
как сегодня, а
дети плакать… А там упадет, в часть свезут, в больницу, умрет, а
дети…
Он понял, что чувства эти действительно
как бы составляли настоящую и уже давнишнюю, может быть, тайну ее, может быть, еще с самого отрочества, еще в семье, подле несчастного отца и сумасшедшей от горя мачехи, среди голодных
детей, безобразных криков и попреков.
В этом отношении он был,
как говорится, испуган,
как бывают иногда испуганы маленькие
дети.
Вы коснулись
детей? — вздрогнул Андрей Семенович,
как боевой конь, заслышавший военную трубу, —
дети — вопрос социальный и вопрос первой важности, я согласен; но вопрос о
детях разрешится иначе.
Некоторые даже совершенно отрицают
детей,
как всякий намек на семью.
«Для кого же после этого делались все приготовления?» Даже
детей, чтобы выгадать место, посадили не за стол, и без того занявший всю комнату, а накрыли им в заднем углу на сундуке, причем обоих маленьких усадили на скамейку, а Полечка,
как большая, должна была за ними присматривать, кормить их и утирать им, «
как благородным
детям», носики.
Будь умница, Леня, а ты, Коля, не болтай ножками; сиди,
как благородный
ребенок должен сидеть.
Она слышала от самой Амалии Ивановны, что мать даже обиделась приглашением и предложила вопрос: «
Каким образом она могла бы посадить рядом с этой девицейсвою дочь?» Соня предчувствовала, что Катерине Ивановне как-нибудь уже это известно, а обида ей, Соне, значила для Катерины Ивановны более, чем обида ей лично, ее
детям, ее папеньке, одним словом, была обидой смертельною, и Соня знала, что уж Катерина Ивановна теперь не успокоится, «пока не докажет этим шлепохвосткам, что они обе» и т. д. и т. д.
Совершенное молчание воцарилось в комнате. Даже плакавшие
дети затихли. Соня стояла мертво-бледная, смотрела на Лужина и ничего не могла отвечать. Она
как будто еще и не понимала. Прошло несколько секунд.
Петр Петрович искоса посмотрел на Раскольникова. Взгляды их встретились. Горящий взгляд Раскольникова готов был испепелить его. Между тем Катерина Ивановна, казалось, ничего больше и не слыхала: она обнимала и целовала Соню,
как безумная.
Дети тоже обхватили со всех сторон Соню своими ручонками, а Полечка, — не совсем понимавшая, впрочем, в чем дело, — казалось, вся так и утопла в слезах, надрываясь от рыданий и спрятав свое распухшее от плача хорошенькое личико на плече Сони.
Представьте себе, Соня, что вы знали бы все намерения Лужина заранее, знали бы (то есть наверно), что через них погибла бы совсем Катерина Ивановна, да и
дети; вы тоже, в придачу (так
как вы себя ни за что считаете, так в придачу).
Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда с топором, а она отходила от него к стене, выставив вперед руку, с совершенно детским испугом в лице, точь-в-точь
как маленькие
дети, когда они вдруг начинают чего-нибудь пугаться, смотрят неподвижно и беспокойно на пугающий их предмет, отстраняются назад и, протягивая вперед ручонку, готовятся заплакать.
Ах да: она говорит и кричит, что так
как ее все теперь бросили, то она возьмет
детей и пойдет на улицу, шарманку носить, а
дети будут петь и плясать, и она тоже, и деньги собирать, и каждый день под окно к генералу ходить…
«Пусть, говорит, видят,
как благородные
дети чиновного отца по улицам нищими ходят!»
Детей всех бьет, те плачут.
Она бросалась к
детям, кричала на них, уговаривала, учила их тут же при народе,
как плясать и что петь, начинала им растолковывать, для чего это нужно, приходила в отчаяние от их непонятливости, била их…
Действительно, была попытка нарядить
детей в костюм,
как наряжаются уличные певцы и певицы.
Пусть видят все, весь Петербург,
как милостыни просят
дети благородного отца, который всю жизнь служил верою и правдой и, можно сказать, умер на службе.
И она, сама чуть не плача (что не мешало ее непрерывной и неумолчной скороговорке), показывала ему на хнычущих
детей. Раскольников попробовал было убедить ее воротиться и даже сказал, думая подействовать на самолюбие, что ей неприлично ходить по улицам,
как шарманщики ходят, потому что она готовит себя в директрисы благородного пансиона девиц…
Иначе
как же отличить, что вы благородного семейства, воспитанные
дети и вовсе не так,
как все шарманщики; не «Петрушку» же мы какого-нибудь представляем на улицах, а споем благородный романс…
И главное, так
как это по-французски, то увидят тотчас, что вы дворянские
дети, и это будет гораздо трогательнее…
Можно бы даже: «Malborough s’en va-t-en guerre», так
как это совершенно детская песенка и употребляется во всех аристократических домах, когда убаюкивают
детей.
Ну, Коля, начинай поскорей, поскорей, поскорей, — ох,
какой это несносный
ребенок!..
В последнюю встречу Свидригайлов объяснил Раскольникову, что с
детьми Катерины Ивановны он как-то покончил, и покончил удачно; что у него, благодаря кой-каким связям, отыскались такие лица, с помощью которых можно было поместить всех троих сирот, немедленно, в весьма приличные для них заведения; что отложенные для них деньги тоже многому помогли, так
как сирот с капиталом поместить гораздо легче, чем сирот нищих.
Перво-наперво это еще
дитя несовершеннолетнее, и не то чтобы трус, а так, вроде
как бы художника какого-нибудь.
Без смеху не могу себе припомнить,
как один раз соблазнял я одну, преданную своему мужу, своим
детям и своим добродетелям, барыню.
Он нагнулся со свечой и увидел
ребенка — девочку лет пяти, не более, в измокшем,
как поломойная тряпка, платьишке, дрожавшую и плакавшую.