Неточные совпадения
— Вижу,
брат, — проговорил он через минуту, — что опять из себя дурака свалял. Думал было тебя развлечь и болтовней потешить, а,
кажется, только желчь нагнал.
— То есть не в сумасшедшие. Я,
брат,
кажется, слишком тебе разболтался… Поразило, видишь ли, его давеча то, что тебя один только этот пункт интересует; теперь ясно, почему интересует; зная все обстоятельства… и как это тебя раздражило тогда и вместе с болезнью сплелось… Я,
брат, пьян немного, только черт его знает, у него какая-то есть своя идея… Я тебе говорю: на душевных болезнях помешался. А только ты плюнь…
— Вы много сказали любопытного о характере
брата и… сказали беспристрастно. Это хорошо; я думала, вы перед ним благоговеете, — заметила Авдотья Романовна с улыбкой. —
Кажется, и то верно, что возле него должна находиться женщина, — прибавила она в раздумье.
—
Брат, — твердо и тоже сухо отвечала Дуня, — во всем этом есть ошибка с твоей стороны. Я за ночь обдумала и отыскала ошибку. Все в том, что ты,
кажется, предполагаешь, будто я кому-то и для кого-то приношу себя в жертву. Совсем это не так. Я просто для себя выхожу, потому что мне самой тяжело; а затем, конечно, буду рада, если удастся быть полезною родным, но в моей решимости это не самое главное побуждение…
— Ты,
брат,
кажется, надо мной подсмеиваешься? — обратился он к нему с ловко выделанным раздражением.
Но тот,
казалось, приближался таинственно и осторожно. Он не взошел на мост, а остановился в стороне, на тротуаре, стараясь всеми силами, чтоб Раскольников не увидал его. Дуню он уже давно заметил и стал делать ей знаки. Ей
показалось, что знаками своими он упрашивал ее не окликать
брата и оставить его в покое, а звал ее к себе.
Дунечка, наконец, не вытерпела и оставила Соню, чтобы ждать
брата в его квартире; ей все
казалось, что он туда прежде придет.
Письма Сони
казались сперва Дуне и Разумихину как-то сухими и неудовлетворительными; но под конец оба они нашли, что и писать лучше невозможно, потому что и из этих писем в результате получалось все-таки самое полное и точное представление о судьбе их несчастного
брата.
После каждой рюмки Никита, отщипнув сухими и очень белыми пальцами мякиш хлеба, макал его в мёд и не торопясь жевал; тряслась его серая, точно выщипанная бородёнка. Незаметно было, чтоб вино охмеляло монаха, но мутноватые глаза его посветлели, оставаясь всё так же сосредоточены на кончике носа. Пётр пил осторожно, не желая
показаться брату пьяным, пил и думал:
— Да — какое дело-то? — допытывался Артамонов старший, но ни бойкий брат, ни умный племянник не могли толково рассказать ему, из-за чего внезапно вспыхнула эта война. Ему было приятно наблюдать смятение всезнающих, самоуверенных людей, особенно смешным
казался брат, он вёл себя так непонятно, что можно было думать: эта нежданная война задевала, прежде всех, именно его, Алексея Артамонова, мешая ему делать что-то очень важное.
Половецкий сел на кровати, спустив босые ноги… Он сильно похудел за последние дни и
показался брату Ираклию даже страшным. Лицо осунулось, глаза округлились и казались больше.
Неточные совпадения
Даже Сергеи Иванович, который тоже вышел на крыльцо,
показался ему неприятен тем притворным дружелюбием, с которым он встретил Степана Аркадьича, тогда как Левин знал, что
брат его не любил и не уважал Облонского.
То же самое думал ее сын. Он провожал ее глазами до тех пор, пока не скрылась ее грациозная фигура, и улыбка остановилась на его лице. В окно он видел, как она подошла к
брату, положила ему руку на руку и что-то оживленно начала говорить ему, очевидно о чем-то не имеющем ничего общего с ним, с Вронским, и ему ото
показалось досадным.
И смерть эта, которая тут, в этом любимом
брате, с просонков стонущем и безразлично по привычке призывавшем то Бога, то чорта, была совсем не так далека, как ему прежде
казалось.
— Я не понимаю, к чему тут философия, — сказал Сергей Иванович, как
показалось Левину, таким тоном, как будто он не признавал права
брата рассуждать о философии. И эта раздражило Левина.
Через пять минут
братья сошлись в столовой. Хотя Левину и
казалось, что не хочется есть, и он сел за обед, только чтобы не обидеть Кузьму, но когда начал есть, то обед
показался ему чрезвычайно вкусен. Сергей Иванович улыбаясь глядел на него.