Неточные совпадения
Он даже шел теперь делать пробу
своему предприятию, и с
каждым шагом волнение его возрастало все сильнее и сильнее.
Два парня из толпы достают еще по кнуту и бегут к лошаденке сечь ее с боков.
Каждый бежит с
своей стороны.
До него резко доносились страшные, отчаянные вопли с улицы, которые, впрочем, он
каждую ночь выслушивал под
своим окном в третьем часу.
Когда он ходил в университет, то обыкновенно, — чаще всего, возвращаясь домой, — случалось ему, может быть, раз сто, останавливаться именно на этом же самом месте, пристально вглядываться в эту действительно великолепную панораму и
каждый раз почти удивляться одному неясному и неразрешимому
своему впечатлению.
Дивился он
каждый раз
своему угрюмому и загадочному впечатлению и откладывал разгадку его, не доверяя себе, в будущее.
В ужасе приподнялся он и сел на
своей постели,
каждое мгновение замирая и мучаясь.
Толстяков, мой приятель,
каждый раз принужден снимать
свою покрышку, входя куда-нибудь в общее место, где все другие в шляпах и фуражках стоят.
Сообразив, должно быть, по некоторым, весьма, впрочем, резким, данным, что преувеличенно-строгою осанкой здесь, в этой «морской каюте», ровно ничего не возьмешь, вошедший господин несколько смягчился и вежливо, хотя и не без строгости, произнес, обращаясь к Зосимову и отчеканивая
каждый слог
своего вопроса...
Каждый один от другого зависит на всю
свою жизнь!
Он стоял с обеими дамами, схватив их обеих за руки, уговаривая их и представляя им резоны с изумительною откровенностью и, вероятно, для большего убеждения, почти при
каждом слове
своем, крепко-накрепко, как в тисках, сжимал им обеим руки до боли и, казалось, пожирал глазами Авдотью Романовну, нисколько этим не стесняясь.
Будь Авдотья Романовна одета как королева, то, кажется, он бы ее совсем не боялся; теперь же, может именно потому, что она так бедно одета и что он заметил всю эту скаредную обстановку, в сердце его вселился страх, и он стал бояться за
каждое слово
свое, за
каждый жест, что было, конечно, стеснительно для человека и без того себе не доверявшего.
Он видел потом, как почти
каждое слово последовавшего разговора точно прикасалось к какой-нибудь ране его пациента и бередило ее; но в то же время он и подивился отчасти сегодняшнему умению владеть собой и скрывать
свои чувства вчерашнего мономана, из-за малейшего слова впадавшего вчера чуть не в бешенство.
— Не верь! — отвечал Раскольников с холодною и небрежною усмешкой, — ты, по
своему обычаю, не замечал ничего, а я взвешивал
каждое слово.
— Чтой-то вы уж совсем нас во власть
свою берете, Петр Петрович. Дуня вам рассказала причину, почему не исполнено ваше желание: она хорошие намерения имела. Да и пишете вы мне, точно приказываете. Неужели ж нам
каждое желание ваше за приказание считать? А я так вам напротив скажу, что вам следует теперь к нам быть особенно деликатным и снисходительным, потому что мы все бросили и, вам доверясь, сюда приехали, а стало быть, и без того уж почти в вашей власти состоим.
По комнате он уже почти бегал, все быстрей и быстрей передвигая
свои жирные ножки, все смотря в землю, засунув правую руку за спину, а левою беспрерывно помахивая и выделывая разные жесты,
каждый раз удивительно не подходившие к его словам.
— То значит, что вы… клеветник, вот что значат мои слова! — горячо проговорил Лебезятников, строго смотря на него
своими подслеповатыми глазками. Он был ужасно рассержен. Раскольников так и впился в него глазами, как бы подхватывая и взвешивая
каждое слово. Опять снова воцарилось молчание. Петр Петрович почти даже потерялся, особенно в первое мгновение.
— Это вы, низкий человек, может быть, пьете, а не я! Я и водки совсем никогда не пью, потому что это не в моих убеждениях! Вообразите, он, он сам,
своими собственными руками отдал этот сторублевый билет Софье Семеновне, — я видел, я свидетель, я присягу приму! Он, он! — повторял Лебезятников, обращаясь ко всем и
каждому.
Сковороды, про которую говорил Лебезятников, не было; по крайней мере Раскольников не видал; но вместо стука в сковороду Катерина Ивановна начинала хлопать в такт
своими сухими ладонями, когда заставляла Полечку петь, а Леню и Колю плясать; причем даже и сама пускалась подпевать, но
каждый раз обрывалась на второй ноте от мучительного кашля, отчего снова приходила в отчаяние, проклинала
свой кашель и даже плакала.
Если б у нас были науки, то медики, юристы и философы могли бы сделать над Петербургом драгоценнейшие исследования,
каждый по
своей специальности.
— А? Так это насилие! — вскричала Дуня, побледнела как смерть и бросилась в угол, где поскорей заслонилась столиком, случившимся под рукой. Она не кричала; но она впилась взглядом в
своего мучителя и зорко следила за
каждым его движением. Свидригайлов тоже не двигался с места и стоял против нее на другом конце комнаты. Он даже овладел собою, по крайней мере снаружи. Но лицо его было бледно по-прежнему. Насмешливая улыбка не покидала его.
Пили, должно быть, на старые дрожжи, все быстро опьянели. Самгин старался пить меньше, но тоже чувствовал себя охмелевшим. У рояля девица в клетчатой юбке ловко выколачивала бойкий мотивчик и пела по-французски; ей внушительно подпевал адвокат, взбивая свою шевелюру, кто-то хлопал ладонями, звенело стекло на столе, и все вещи в комнате,
каждая своим голосом, откликались на судорожное веселье людей.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому
каждому слову
своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице
своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Давно пора бы
каждому // Вернуть
своей дорогою — // Они рядком идут!
У
каждого //
Свой сказ про юродивого // Помещика: икается, // Я думаю, ему!
Краса и гордость русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И с ними в славе спорили // Дворянские дома. // Дома с оранжереями, // С китайскими беседками // И с английскими парками; // На
каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство русское // И ласку обещал. // Французу не привидится // Во сне, какие праздники, // Не день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. //
Свои индейки жирные, //
Свои наливки сочные, //
Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!
Возьмем в пример несчастный дом, каковых множество, где жена не имеет никакой сердечной дружбы к мужу, ни он к жене доверенности; где
каждый с
своей стороны своротили с пути добродетели.