Неточные совпадения
Но зачем
же, спрашивал он всегда, зачем
же такая важная, такая решительная для него и
в то же время такая
в высшей степени случайная встреча на Сенной (по которой даже и идти ему незачем) подошла как раз теперь к такому часу, к такой
минуте в его жизни, именно к такому настроению его духа и к таким именно обстоятельствам, при которых только и могла она, эта встреча, произвести самое решительное и самое окончательное действие на всю судьбу его?
Заглянув случайно, одним глазом,
в лавочку, он увидел, что там, на стенных часах, уже десять
минут восьмого. Надо было и торопиться, и
в то же время сделать крюк: подойти к дому
в обход, с другой стороны…
Старуха взглянула было на заклад, но тотчас
же уставилась глазами прямо
в глаза незваному гостю. Она смотрела внимательно, злобно и недоверчиво. Прошло с
минуту; ему показалось даже
в ее глазах что-то вроде насмешки, как будто она уже обо всем догадалась. Он чувствовал, что теряется, что ему почти страшно, до
того страшно, что, кажется, смотри она так, не говори ни слова еще с полминуты,
то он бы убежал от нее.
— Нет, не брежу… — Раскольников встал с дивана. Подымаясь к Разумихину, он не подумал о
том, что с ним, стало быть, лицом к лицу сойтись должен. Теперь
же,
в одно мгновение, догадался он, уже на опыте, что всего менее расположен,
в эту
минуту, сходиться лицом к лицу с кем бы
то ни было
в целом свете. Вся желчь поднялась
в нем. Он чуть не захлебнулся от злобы на себя самого, только что переступил порог Разумихина.
Раскольников сказал ей свое имя, дал адрес и обещался завтра
же непременно зайти. Девочка ушла
в совершенном от него восторге. Был час одиннадцатый, когда он вышел на улицу. Через пять
минут он стоял на мосту, ровно на
том самом месте, с которого давеча бросилась женщина.
Он слабо махнул Разумихину, чтобы прекратить целый поток его бессвязных и горячих утешений, обращенных к матери и сестре, взял их обеих за руки и
минуты две молча всматривался
то в ту,
то в другую. Мать испугалась его взгляда.
В этом взгляде просвечивалось сильное до страдания чувство, но
в то же время было что-то неподвижное, даже как будто безумное. Пульхерия Александровна заплакала.
Волосы у нее были темно-русые, немного светлей, чем у брата; глаза почти черные, сверкающие, гордые и
в то же время иногда,
минутами, необыкновенно добрые.
В ту минуту, когда все трое, Разумихин, Раскольников и она, остановились на два слова на тротуаре, этот прохожий, обходя их, вдруг как бы вздрогнул, нечаянно на лету поймав слова Сони: «и спросила: господин Раскольников где живет?» Он быстро, но внимательно оглядел всех троих,
в особенности
же Раскольникова, к которому обращалась Соня; потом посмотрел на дом и заметил его.
Раскольников бросился вслед за мещанином и тотчас
же увидел его идущего по другой стороне улицы, прежним ровным и неспешным шагом, уткнув глаза
в землю и как бы что-то обдумывая. Он скоро догнал его, но некоторое время шел сзади; наконец поравнялся с ним и заглянул ему сбоку
в лицо.
Тот тотчас
же заметил его, быстро оглядел, но опять опустил глаза, и так шли они с
минуту, один подле другого и не говоря ни слова.
Петр Петрович очень смеялся. Он уже кончил считать и припрятал деньги. Впрочем, часть их зачем-то все еще оставалась на столе. Этот «вопрос о помойных ямах» служил уже несколько раз, несмотря на всю свою пошлость, поводом к разрыву и несогласию между Петром Петровичем и молодым его другом. Вся глупость состояла
в том, что Андрей Семенович действительно сердился. Лужин
же отводил на этом душу, а
в настоящую
минуту ему особенно хотелось позлить Лебезятникова.
Затем я вас проводил до дверей, — все
в том же, с вашей стороны, смущении, — после чего, оставшись наедине с Андреем Семеновичем и переговорив с ним
минут около десяти, Андрей Семенович вышел, я
же снова обратился к столу, с лежавшими на нем деньгами, с целью, сосчитав их, отложить, как и предполагал я прежде, особо.
Рассудите
же; мало
того, как истинный друг ваш, прошу вас (ибо лучше друга не может быть у вас
в эту
минуту), опомнитесь!
В раздумье остановился он перед дверью с странным вопросом: «Надо ли сказывать, кто убил Лизавету?» Вопрос был странный, потому что он вдруг,
в то же время, почувствовал, что не только нельзя не сказать, но даже и отдалить эту
минуту, хотя на время, невозможно.
Но только что он отворил дверь
в сени, как вдруг столкнулся с самим Порфирием.
Тот входил к нему. Раскольников остолбенел на одну
минуту. Странно, он не очень удивился Порфирию и почти его не испугался. Он только вздрогнул, но быстро, мгновенно приготовился. «Может быть, развязка! Но как
же это он подошел тихонько, как кошка, и я ничего не слыхал? Неужели подслушивал?»
Как это случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее ногам. Он плакал и обнимал ее колени.
В первое мгновение она ужасно испугалась, и все лицо ее помертвело. Она вскочила с места и, задрожав, смотрела на него. Но тотчас
же,
в тот же миг она все поняла.
В глазах ее засветилось бесконечное счастье; она поняла, и для нее уже не было сомнения, что он любит, бесконечно любит ее, и что настала
же, наконец, эта
минута…
Неточные совпадения
Угрюм-Бурчеев мерным шагом ходил среди всеобщего опустошения, и на губах его играла
та же самая улыбка, которая озарила лицо его
в ту минуту, когда он,
в порыве начальстволюбия, отрубил себе указательный палец правой руки.
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним
в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой
же градоначальник, как и
тот, который за
минуту перед
тем был привезен
в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Но происшествие это было важно
в том отношении, что если прежде у Грустилова еще были кое-какие сомнения насчет предстоящего ему образа действия,
то с этой
минуты они совершенно исчезли. Вечером
того же дня он назначил Парамошу инспектором глуповских училищ, а другому юродивому, Яшеньке, предоставил кафедру философии, которую нарочно для него создал
в уездном училище. Сам
же усердно принялся за сочинение трактата:"О восхищениях благочестивой души".
Между
тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал
в Глупов, как говорится, во все лопатки (время было такое, что нельзя было терять ни одной
минуты) и едва вломился
в пределы городского выгона, как тут
же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
Внешность «Летописца» имеет вид самый настоящий,
то есть такой, который не позволяет ни на
минуту усомниться
в его подлинности; листы его так
же желты и испещрены каракулями, так
же изъедены мышами и загажены мухами, как и листы любого памятника погодинского древлехранилища.