Неточные совпадения
Старуха помолчала, как бы
в раздумье, потом отступила
в сторону и, указывая на
дверь в комнату, произнесла, пропуская гостя вперед...
В комнате было душно, но окна она не отворила; с лестницы несло вонью, но
дверь на лестницу была не затворена; из внутренних помещений, сквозь непритворенную
дверь, неслись волны табачного дыма, она кашляла, но
дверь не притворяла.
Мармеладов, не входя
в комнату, стал
в самых
дверях на коленки, а Раскольникова протолкнул вперед.
Поровнявшись с хозяйкиною кухней, как и всегда отворенною настежь, он осторожно покосился
в нее глазами, чтоб оглядеть предварительно: нет ли там,
в отсутствие Настасьи, самой хозяйки, а если нет, то хорошо ли заперты
двери в ее
комнате, чтоб она тоже как-нибудь оттуда не выглянула, когда он за топором войдет?
С изумлением оглядывал он себя и все кругом
в комнате и не понимал: как это он мог вчера, войдя, не запереть
дверь на крючок и броситься на диван не только не раздевшись, но даже
в шляпе: она скатилась и тут же лежала на полу, близ подушки.
То вдруг он один
в комнате, все ушли и боятся его, и только изредка чуть-чуть отворяют
дверь посмотреть на него, грозят ему, сговариваются об чем-то промеж себя, смеются и дразнят его.
Он стоял среди
комнаты и
в мучительном недоумении осматривался кругом; подошел к
двери, отворил, прислушался; но это было не то.
— Лизавету-то тоже убили! — брякнула вдруг Настасья, обращаясь к Раскольникову. Она все время оставалась
в комнате, прижавшись подле
двери, и слушала.
Меж тем
комната наполнилась так, что яблоку упасть было негде. Полицейские ушли, кроме одного, который оставался на время и старался выгнать публику, набравшуюся с лестницы, опять обратно на лестницу. Зато из внутренних
комнат высыпали чуть не все жильцы г-жи Липпевехзель и сначала было теснились только
в дверях, но потом гурьбой хлынули
в самую
комнату. Катерина Ивановна пришла
в исступление.
Она потупилась, переступила шаг через порог и стала
в комнате, но опять-таки
в самых
дверях.
Они стали взбираться на лестницу, и у Разумихина мелькнула мысль, что Зосимов-то, может быть, прав. «Эх! Расстроил я его моей болтовней!» — пробормотал он про себя. Вдруг, подходя к
двери, они услышали
в комнате голоса.
В эту минуту
дверь тихо отворилась, и
в комнату, робко озираясь, вошла одна девушка.
Он услышал поспешные шаги Разумихина и голос его, закрыл глаза и притворился спящим. Разумихин отворил
дверь и некоторое время стоял на пороге, как бы раздумывая. Потом тихо шагнул
в комнату и осторожно подошел к дивану. Послышался шепот Настасьи...
Это была большая
комната, но чрезвычайно низкая, единственная, отдававшаяся от Капернаумовых, запертая
дверь к которым находилась
в стене слева.
А между тем, все это время, у
двери в пустой
комнате простоял господин Свидригайлов и, притаившись, подслушивал.
Когда Раскольников вышел, он постоял, подумал, сходил на цыпочках
в свою
комнату, смежную с пустою
комнатой, достал стул и неслышно перенес его к самым
дверям, ведущим
в комнату Сони.
В углу,
в задней стене, или, лучше сказать,
в перегородке, была запертая
дверь: там, далее, за перегородкой, должны были, стало быть, находиться еще какие-то
комнаты.
Действительно,
в это время у самых
дверей в другой
комнате послышался как бы шум.
И Петр Петрович протянул Соне десятирублевый кредитный билет, тщательно развернув. Соня взяла, вспыхнула, вскочила, что-то пробормотала и поскорей стала откланиваться. Петр Петрович торжественно проводил ее до
дверей. Она выскочила, наконец, из
комнаты, вся взволнованная и измученная, и воротилась к Катерине Ивановне
в чрезвычайном смущении.
В эту минуту отворилась
дверь, и на пороге
комнаты вдруг показался Петр Петрович Лужин.
Соня бросилась к
дверям в испуге. Белокурая физиономия г-на Лебезятникова заглянула
в комнату.
В комнату вошли разом, кроме Сони, Раскольников и Лебезятников, чиновник и городовой, разогнавший предварительно толпу, из которой некоторые провожали до самых
дверей.
Дверь в залу запиралась; Свидригайлов
в этой
комнате был как у себя и проводил
в ней, может быть, целые дни.
Теперь взгляните сюда, я вам покажу мои главные документы: из моей спальни эта вот
дверь ведет
в совершенно пустые две
комнаты, которые отдаются внаем.
— Вот, посмотрите сюда,
в эту вторую большую
комнату. Заметьте эту
дверь, она заперта на ключ. Возле
дверей стоит стул, всего один стул
в обеих
комнатах. Это я принес из своей квартиры, чтоб удобнее слушать. Вот там сейчас за
дверью стоит стол Софьи Семеновны; там она сидела и разговаривала с Родионом Романычем. А я здесь подслушивал, сидя на стуле, два вечера сряду, оба раза часа по два, — и, уж конечно, мог узнать что-нибудь, как вы думаете?
Он постучал
в дверь; ему отперла мать. Дунечки дома не было. Даже и служанки на ту пору не случилось. Пульхерия Александровна сначала онемела от радостного изумления; потом схватила его за руку и потащила
в комнату.
Похолодев и чуть-чуть себя помня, отворил он
дверь в контору. На этот раз
в ней было очень мало народу, стоял какой-то дворник и еще какой-то простолюдин. Сторож и не выглядывал из своей перегородки. Раскольников прошел
в следующую
комнату. «Может, еще можно будет и не говорить», — мелькало
в нем. Тут одна какая-то личность из писцов,
в приватном сюртуке, прилаживалась что-то писать у бюро.
В углу усаживался еще один писарь. Заметова не было. Никодима Фомича, конечно, тоже не было.
Неточные совпадения
В это время слышны шаги и откашливания
в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к
дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит не без того, чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Г-жа Простакова (Стародуму). Хорошо ли отдохнуть изволил, батюшка? Мы все
в четвертой
комнате на цыпочках ходили, чтоб тебя не обеспокоить; не смели
в дверь заглянуть; послышим, ан уж ты давно и сюда вытти изволил. Не взыщи, батюшка…
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла
в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила
дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла
в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Из-за
двери еще на свой звонок он услыхал хохот мужчин и лепет женского голоса и крик Петрицкого: «если кто из злодеев, то не пускать!» Вронский не велел денщику говорить о себе и потихоньку вошел
в первую
комнату.
— Сережа! — сказал славянин-гувернер, остановясь
в дверях, ведших во внутренние
комнаты. — Сами снимите.