Неточные совпадения
— Боже! — воскликнул он, — да неужели ж, неужели ж я
в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп…
буду скользить
в липкой теплой
крови, взламывать замок, красть и дрожать; прятаться, весь залитый
кровью… с топором… Господи, неужели?
Вдруг он заметил на ее шее снурок, дернул его, но снурок
был крепок и не срывался; к тому же намок
в крови.
Прежде всего он принялся
было вытирать об красный гарнитур свои запачканные
в крови руки.
Тут пришла ему
в голову странная мысль: что, может
быть, и все его платье
в крови, что, может
быть, много пятен, но что он их только не видит, не замечает, потому что соображение его ослабло, раздроблено… ум помрачен…
Так, стало
быть, и
в кармане тоже должна
быть кровь, потому что я еще мокрый кошелек тогда
в карман сунул!» Мигом выворотил он карман, и — так и
есть — на подкладке кармана
есть следы, пятна!
Весь кончик носка пропитан
кровью»; должно
быть, он
в ту лужу неосторожно тогда ступил…
— Никто не приходил. А это
кровь в тебе кричит. Это когда ей выходу нет и уж печенками запекаться начнет, тут и начнет мерещиться… Есть-то станешь, что ли?
Если убили они, или только один Николай, и при этом ограбили сундуки со взломом, или только участвовали чем-нибудь
в грабеже, то позволь тебе задать всего только один вопрос: сходится ли подобное душевное настроение, то
есть взвизги, хохот, ребяческая драка под воротами, — с топорами, с
кровью, с злодейскою хитростью, осторожностью, грабежом?
Раскольников протеснился, по возможности, и увидал, наконец, предмет всей этой суеты и любопытства. На земле лежал только что раздавленный лошадьми человек, без чувств, по-видимому, очень худо одетый, но
в «благородном» платье, весь
в крови. С лица, с головы текла
кровь; лицо
было все избито, ободрано, исковеркано. Видно
было, что раздавили не на шутку.
Катерина Ивановна суетилась около больного, она подавала ему
пить, обтирая пот и
кровь с головы, оправляла подушки и разговаривала с священником, изредка успевая оборотиться к нему, между делом. Теперь же она вдруг набросилась на него почти
в исступлении...
Глубокий, страшный кашель прервал ее слова. Она отхаркнулась
в платок и сунула его напоказ священнику, с болью придерживая другой рукою грудь. Платок
был весь
в крови…
«Важнее всего, знает Порфирий иль не знает, что я вчера у этой ведьмы
в квартире
был… и про
кровь спрашивал?
В один миг надо это узнать, с первого шагу, как войду, по лицу узнать; и-на-че… хоть пропаду, да узнаю!»
— Да и так же, — усмехнулся Раскольников, — не я
в этом виноват. Так
есть и
будет всегда. Вот он (он кивнул на Разумихина) говорил сейчас, что я
кровь разрешаю. Так что же? Общество ведь слишком обеспечено ссылками, тюрьмами, судебными следователями, каторгами, — чего же беспокоиться? И ищите вора!..
Мешается; то тревожится, как маленькая, о том, чтобы завтра все прилично
было, закуски
были и всё… то руки ломает,
кровью харкает, плачет, вдруг стучать начнет головой об стену, как
в отчаянии.
Плач бедной, чахоточной, сиротливой Катерины Ивановны произвел, казалось, сильный эффект на публику. Тут
было столько жалкого, столько страдающего
в этом искривленном болью, высохшем чахоточном лице,
в этих иссохших, запекшихся
кровью губах,
в этом хрипло кричащем голосе,
в этом плаче навзрыд, подобном детскому плачу,
в этой доверчивой, детской и вместе с тем отчаянной мольбе защитить, что, казалось, все пожалели несчастную. По крайней мере Петр Петрович тотчас же пожалел.
— Ну так что ж, ну и на разврат! Дался им разврат. Да люблю, по крайней мере, прямой вопрос.
В этом разврате по крайней мере,
есть нечто постоянное, основанное даже на природе и не подверженное фантазии, нечто всегдашним разожженным угольком
в крови пребывающее, вечно поджигающее, которое и долго еще, и с летами, может
быть, не так скоро зальешь. Согласитесь сами, разве не занятие
в своем роде?
Он никогда не говорил с ними о боге и о вере, но они хотели убить его как безбожника; он молчал и не возражал им. Один каторжный бросился
было на него
в решительном исступлении; Раскольников ожидал его спокойно и молча: бровь его не шевельнулась, ни одна черта его лица не дрогнула. Конвойный успел вовремя стать между ним и убийцей — не то пролилась бы
кровь.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него
была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на группу рабочих, двое были удобно, головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня
была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно:
В третьей камере слышались крики и возня. Смотритель застучал и закричал: «смирно»! Когда дверь отворили, опять все вытянулись у нар, кроме нескольких больных и двоих дерущихся, которые с изуродованными злобой лицами вцепились друг в друга, один за волосы, другой за бороду. Они только тогда пустили друг друга, когда надзиратель подбежал к ним. У одного
был в кровь разбит нос, и текли сопли, слюни и кровь, которые он утирал рукавом кафтана; другой обирал вырванные из бороды волосы.
Неточные совпадения
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да
в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы —
кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что
будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно,
в глазах у всех солдатики начали наливаться
кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и
в помине не
было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
3) Великанов, Иван Матвеевич. Обложил
в свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив
в реке экономии директора. Перебил
в кровь многих капитан-исправников.
В 1740 году,
в царствование кроткия Елисавет,
был уличен
в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан
в заточение
в чердынский острог.
"Сего 17-го сентября, после трудного, но славного девятидневного похода, совершилось всерадостнейшее и вожделеннейшее событие. Горчица утверждена повсеместно и навсегда, причем не
было произведено
в расход ни единой капли
крови".
Да хоть бы он принц
крови был, моя дочь ни
в ком не нуждается!