Неточные совпадения
Мармеладов остановился, хотел было улыбнуться, но вдруг подбородок его запрыгал. Он, впрочем, удержался. Этот кабак, развращенный вид, пять ночей на сенных барках и штоф, а вместе с
тем эта
болезненная любовь к жене и семье сбивали его слушателя с толку. Раскольников слушал напряженно, но с ощущением
болезненным. Он досадовал, что зашел сюда.
Дойдя до таких выводов, он решил, что с ним лично, в его деле, не может быть подобных
болезненных переворотов, что рассудок и воля останутся при нем, неотъемлемо, во все время исполнения задуманного, единственно по
той причине, что задуманное им — «не преступление»…
Теперь, когда уже с вами можно разговаривать, мне хотелось бы вам внушить, что необходимо устранить первоначальные, так сказать, коренные причины, влиявшие на зарождение вашего
болезненного состояния, тогда и вылечитесь, не
то будет даже и хуже.
Он, конечно, не мог, да и не хотел заботиться о своем
болезненном состоянии. Но вся эта беспрерывная тревога и весь этот ужас душевный не могли пройти без последствий. И если он не лежал еще в настоящей горячке,
то, может быть, именно потому, что эта внутренняя беспрерывная тревога еще поддерживала его на ногах и в сознании, но как-то искусственно, до времени.
Между
тем Катерина Ивановна отдышалась, на время кровь отошла. Она смотрела
болезненным, но пристальным и проницающим взглядом на бледную и трепещущую Соню, отиравшую ей платком капли пота со лба: наконец, попросила приподнять себя. Ее посадили на постели, придерживая с обеих сторон.
Он подошел к столу, взял одну толстую запыленную книгу, развернул ее и вынул заложенный между листами маленький портретик, акварелью, на слоновой кости. Это был портрет хозяйкиной дочери, его бывшей невесты, умершей в горячке,
той самой странной девушки, которая хотела идти в монастырь. С минуту он всматривался в это выразительное и
болезненное личико, поцеловал портрет и передал Дунечке.
Наконец, некоторые (особенно из психологов) допустили даже возможность
того, что и действительно он не заглядывал в кошелек, а потому и не знал, что в нем было, и, не зная, так и снес под камень, но тут же из этого и заключали, что самое преступление не могло иначе и случиться, как при некотором временном умопомешательстве, так сказать, при
болезненной мономании убийства и грабежа, без дальнейших целей и расчетов на выгоду.
Уж кроме опасности такого восторженного,
болезненного настроения, одно уже
то грозило бедой, что кто-нибудь мог припомнить фамилию Раскольникова по бывшему судебному делу и заговорить об этом.
Неточные совпадения
Теперь или никогда надо было объясниться; это чувствовал и Сергей Иванович. Всё, во взгляде, в румянце, в опущенных глазах Вареньки, показывало
болезненное ожидание. Сергей Иванович видел это и жалел ее. Он чувствовал даже
то, что ничего не сказать теперь значило оскорбить ее. Он быстро в уме своем повторял себе все доводы в пользу своего решения. Он повторял себе и слова, которыми он хотел выразить свое предложение; но вместо этих слов, по какому-то неожиданно пришедшему ему соображению, он вдруг спросил:
Это была сухая, желтая, с черными блестящими глазами,
болезненная и нервная женщина. Она любила Кити, и любовь ее к ней, как и всегда любовь замужних к девушкам, выражалась в желании выдать Кити по своему идеалу счастья замуж, и потому желала выдать ее за Вронского. Левин, которого она в начале зимы часто у них встречала, был всегда неприятен ей. Ее постоянное и любимое занятие при встрече с ним состояло в
том, чтобы шутить над ним.
Он вглядывался в его
болезненное чахоточное лицо, и всё больше и больше ему жалко было его, и он не мог заставить себя слушать
то, что брат рассказывал ему про артель.
«Избавиться от
того, что беспокоит», повторяла Анна. И, взглянув на краснощекого мужа и худую жену, она поняла, что
болезненная жена считает себя непонятою женщиной, и муж обманывает ее и поддерживает в ней это мнение о себе. Анна как будто видела их историю и все закоулки их души, перенеся свет на них. Но интересного тут ничего не было, и она продолжала свою мысль.
Степан Аркадьич передал назад письмо и с
тем же недоумением продолжал смотреть на зятя, не зная, что сказать. Молчание это было им обоим так неловко, что в губах Степана Аркадьича произошло
болезненное содрогание в
то время, как он молчал, не спуская глаз с лица Каренина.