Цитаты со словом «мыла»
К
моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый блин какой-нибудь, а не этот урод.
— А в том
моя добрая воля, батюшка, терпеть или вещь вашу теперь же продать.
«О боже! как это все отвратительно! И неужели, неужели я… нет, это вздор, это нелепость! — прибавил он решительно. — И неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь способно, однако,
мое сердце! Главное: грязно, пакостно, гадко, гадко!.. И я, целый месяц…»
— А осмелюсь ли, милостивый государь
мой, обратиться к вам с разговором приличным? Ибо хотя вы и не в значительном виде, но опытность моя отличает в вас человека образованного и к напитку непривычного. Сам всегда уважал образованность, соединенную с сердечными чувствами, и, кроме того, состою титулярным советником. Мармеладов — такая фамилия; титулярный советник. Осмелюсь узнать: служить изволили?
Милостивый государь, месяц назад тому супругу
мою избил господин Лебезятников, а супруга моя не то что я!
— Для чего я не служу, милостивый государь, — подхватил Мармеладов, исключительно обращаясь к Раскольникову, как будто это он ему задал вопрос, — для чего не служу? А разве сердце у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне? Когда господин Лебезятников, тому месяц назад, супругу
мою собственноручно избил, а я лежал пьяненькой, разве я не страдал? Позвольте, молодой человек, случалось вам… гм… ну хоть испрашивать денег взаймы безнадежно?
Когда единородная дочь
моя в первый раз по желтому билету пошла, и я тоже тогда пошел… (ибо дочь моя по желтому билету живет-с…) — прибавил он в скобках, с некоторым беспокойством смотря на молодого человека.
Я звериный образ имею, а Катерина Ивановна, супруга
моя, — особа образованная и урожденная штаб-офицерская дочь.
И хотя я и сам понимаю, что когда она и вихры
мои дерет, то дерет их не иначе как от жалости сердца (ибо, повторяю без смущения, она дерет мне вихры, молодой человек, — подтвердил он с сугубым достоинством, услышав опять хихиканье), но, боже, что, если б она хотя один раз…
Но нет! нет! все сие втуне, и нечего говорить! нечего говорить!.. ибо и не один уже раз бывало желаемое и не один уже раз жалели меня, но… такова уже черта
моя, а я прирожденный скот!
Знаете ли, знаете ли вы, государь
мой, что я даже чулки ее пропил?
Косыночку ее из козьего пуха тоже пропил, дареную, прежнюю, ее собственную, не
мою; а живем мы в холодном угле, и она в эту зиму простудилась и кашлять пошла, уже кровью.
Детей же маленьких у нас трое, и Катерина Ивановна в работе с утра до ночи, скребет и
моет и детей обмывает, ибо к чистоте сызмалетства привыкла, а с грудью слабою и к чахотке наклонною, и я это чувствую.
Ибо, сообщая вам историю жизни
моей, не на позорище себя выставлять хочу перед сими празднолюбцами, которым и без того все известно, а чувствительного и образованного человека ищу.
Знайте же, что супруга
моя в благородном губернском дворянском институте воспитывалась и при выпуске с шалью танцевала при губернаторе и при прочих лицах, за что золотую медаль и похвальный лист получила.
Пол сама
моет и на черном хлебе сидит, а неуважения к себе не допустит.
Тут уже по собственной вине потерял, ибо черта
моя наступила…
А тем временем возросла и дочка
моя, от первого брака, и что только вытерпела она, дочка моя, от мачехи своей, возрастая, о том я умалчиваю.
Теперь же обращусь к вам, милостивый государь
мой, сам от себя с вопросом приватным: много ли может, по-вашему, бедная, но честная девица честным трудом заработать?..
Лежал я тогда… ну, да уж что! лежал пьяненькой-с, и слышу, говорит
моя Соня (безответная она, и голосок у ней такой кроткий… белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое), говорит: «Что ж, Катерина Ивановна, неужели же мне на такое дело пойти?» А уж Дарья Францовна, женщина злонамеренная и полиции многократно известная, раза три через хозяйку наведывалась.
— С тех пор, государь
мой, — продолжал он после некоторого молчания, — с тех пор, по одному неблагоприятному случаю и по донесению неблагонамеренных лиц, — чему особенно способствовала Дарья Францовна, за то будто бы, что ей в надлежащем почтении манкировали, — с тех пор дочь моя, Софья Семеновна, желтый билет принуждена была получить, и уже вместе с нами по случаю сему не могла оставаться.
Только встал я тогда поутру-с, одел лохмотья
мои, воздел руки к небу и отправился к его превосходительству Ивану Афанасьевичу.
«Ну, говорит, Мармеладов, раз уже ты обманул
мои ожидания…
— Было же это, государь
мой, назад пять недель.
Сонечка, голубка
моя, только деньгами способствовала, а самой, говорит, мне теперь, до времени, у вас часто бывать неприлично, так разве в сумерки, чтобы никто не видал.
Когда же, шесть дней назад, я первое жалованье
мое — двадцать три рубля сорок копеек — сполна принес, малявочкой меня назвала: «Малявочка, говорит, ты эдакая!» И наедине-с, понимаете ли?
— Милостивый государь, милостивый государь! — воскликнул Мармеладов, оправившись, — о государь
мой, вам, может быть, все это в смех, как и прочим, и только беспокою я вас глупостию всех этих мизерных подробностей домашней жизни моей, ну а мне не в смех!
И в продолжение всего того райского дня
моей жизни и всего того вечера я и сам в мечтаниях летучих препровождал: и, то есть, как я это все устрою, и ребятишек одену, и ей спокой дам, и дочь мою единородную от бесчестья в лоно семьи возвращу…
Ну-с, государь ты
мой (Мармеладов вдруг как будто вздрогнул, поднял голову и в упор посмотрел на своего слушателя), ну-с, а на другой же день, после всех сих мечтаний (то есть это будет ровно пять суток назад тому) к вечеру, я хитрым обманом, как тать в нощи, похитил у Катерины Ивановны от сундука ее ключ, вынул, что осталось из принесенного жалованья, сколько всего уж не помню, и вот-с, глядите на меня, все!
Как вы думаете, сударь
мой дорогой?
Прощаются же и теперь грехи твои мнози, за то, что возлюбила много…» И простит
мою Соню, простит, я уж знаю, что простит…
Я это давеча, как у ней был, в
моем сердце почувствовал!..
И еще извиняются, что
моего совета не попросили и без меня дело решили!
Тяжело за двести рублей всю жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но я все-таки знаю, что сестра
моя скорее в негры пойдет к плантатору или в латыши к остзейскому немцу, чем оподлит дух свой и нравственное чувство свое связью с человеком, которого не уважает и с которым ей нечего делать, — навеки, из одной своей личной выгоды!
«Двадцать копеек
мои унес, — злобно проговорил Раскольников, оставшись один. — Ну пусть и с того тоже возьмет, да и отпустит с ним девочку, тем и кончится… И чего я ввязался тут помогать? Ну мне ль помогать? Имею ль я право помогать? Да пусть их переглотают друг друга живьем, — мне-то чего? И как я смел отдать эти двадцать копеек. Разве они мои?»
А не сгонит, так все-таки пронюхают Дарьи Францовны, и начнет шмыгать
моя девочка, туда да сюда…
— Садись, всех довезу! — опять кричит Миколка, прыгая первый в телегу, берет вожжи и становится на передке во весь рост. — Гнедой даве с Матвеем ушел, — кричит он с телеги, — а кобыленка этта, братцы, только сердце
мое надрывает: так бы, кажись, ее и убил, даром хлеб ест. Говорю, садись! Вскачь пущу! Вскачь пойдет! — И он берет в руки кнут, с наслаждением готовясь сечь савраску.
— Не трошь!
Мое добро! Что хочу, то и делаю. Садись еще! Все садись! Хочу, чтобы беспременно вскачь пошла!..
—
Мое добро! — кричит Миколка и со всего размаху опускает оглоблю. Раздается тяжелый удар.
—
Мое добро! — кричит Миколка, с ломом в руках и с налитыми кровью глазами. Он стоит, будто жалея, что уж некого больше бить.
Он встал на ноги, в удивлении осмотрелся кругом, как бы дивясь и тому, что зашел сюда, и пошел на Т—в мост. Он был бледен, глаза его горели, изнеможение было во всех его членах, но ему вдруг стало дышать как бы легче. Он почувствовал, что уже сбросил с себя это страшное бремя, давившее его так долго, и на душе его стало вдруг легко и мирно. «Господи! — молил он, — покажи мне путь
мой, а я отрекаюсь от этой проклятой… мечты моей!»
— Да вы на сей раз Алене Ивановне ничего не говорите-с, — перебил муж, — вот
мой совет-с, а зайдите к нам не просясь. Оно дело выгодное-с. Потом и сестрица сами могут сообразить.
Она работала на сестру день и ночь, была в доме вместо кухарки и прачки и, кроме того, шила на продажу, даже полы
мыть нанималась, и все сестре отдавала.
Он шел дорогой тихо и степенно, не торопясь, чтобы не подать каких подозрений. Мало глядел он на прохожих, даже старался совсем не глядеть на лица и быть как можно неприметнее. Тут вспомнилась ему его шляпа. «Боже
мой! И деньги были третьего дня, и не мог переменить на фуражку!» Проклятие вырвалось из души его.
Топор он опустил лезвием прямо в воду, схватил лежавший на окошке, на расколотом блюдечке, кусочек
мыла и стал, прямо в ведре, отмывать себе руки.
Отмыв их, он вытащил и топор, вымыл железо, и долго, минуты с три, отмывал дерево, где закровянилось, пробуя кровь даже
мылом.
Вдруг он весь вздрогнул от ужаса: «Боже
мой, — шептал он в отчаянии, — что со мною?
Цитаты из русской классики со словом «мыла»
Ассоциации к слову «мыла»
Предложения со словом «мыть»
- Дорогой мой друг, ты легко можешь проверить это утверждение на себе.
- Всю жизнь мой отец пил чай вприкуску. На сладкий чай – не хватало, а под конец уже по привычке.
- Первым делом мой взгляд скользнул по ступенькам винтовой лестницы, где я увидел тень.
- (все предложения)
Предложения со словом «мыло»
- Дорогой мой друг, ты легко можешь проверить это утверждение на себе.
- Всю жизнь мой отец пил чай вприкуску. На сладкий чай – не хватало, а под конец уже по привычке.
- Первым делом мой взгляд скользнул по ступенькам винтовой лестницы, где я увидел тень.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «мыть»
Сочетаемость слова «мыло»
Афоризмы русских писателей со словом «мыть»
- Когда б не смерть, а забытье,
Чтоб ни движения, ни звука…
Ведь если вслушаться в нее,
Вся жизнь моя — не жизнь, а мука.
- В мою торжественную ночь
Не приходи. Тебя не знаю.
И чем могла б тебе помочь?
От счастья я не исцеляю.
- В навсегда онемевшем мире
Два лишь голоса: твой и мой.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно