Дескать, сегодня первое апреля, так я вот и сделаю вид, ради
шуточки, что обида моя не прошла, что одумался за ночь, одумался да нахохлился, да пуще прежнего обиделся, да, дескать, вот же вам, родные мои благодетели, и ни вас, ни дочки вашей знать не хочу; денежки-то вчера положил в карман, обеспечен, так вот, дескать, вам рапорт об отставке.
То есть вот заласкалось к ним сердце со вчерашнего дня, так дай я за это
шуточку семейную отпущу, подтруню над родительским сердечком Федосея Николаича…
Ну, что, господа! Чуть я ей в ноги не чибурахнулся тут! Опять прослезились, опять лобызания пошли!
Шуточки начались! Федосей Николаич тоже для первого апреля штучку изволили выдумать! Говорит, дескать, жар-птица прилетела с бриллиантовым клювом, а в клюве-то письмо принесла! Тоже надуть хотел, — смех-то пошел какой! умиление-то было какое! тьфу! даже срамно рассказывать!
Вы же так хорошо себя всегда аттестуете-с!» — «Да ведь я ж тогда
шуточкой, Федосей Николаич, я ж не хотел, я так подал бумагу, для родительского вашего… вот!» — «Как-с вот!