Неточные совпадения
Крафт застрелился из револьвера (из того самого)
вчера,
уже в полные сумерки, что явствовало из его дневника.
Вот как я, надо быть, захрапела это
вчера, так тут она выждала, и
уж не опасаясь, и поднялась.
Кстати, ведь действительно ужасно много есть современных людей, которые, по привычке, все еще считают себя молодым поколением, потому что всего
вчера еще таким были, а между тем и не замечают, что
уже на фербанте.
— Да? Так я и подумал. Вообразите же, то дело, про которое давеча здесь говорил Версилов, — что помешало ему
вчера вечером прийти сюда убедить эту девушку, — это дело вышло именно через это письмо. Версилов прямо,
вчера же вечером, отправился к адвокату князя Сокольского, передал ему это письмо и отказался от всего выигранного им наследства. В настоящую минуту этот отказ
уже облечен в законную форму. Версилов не дарит, но признает в этом акте полное право князей.
Я так и знал, что он мне ужасно обрадуется, и, клянусь, я даже и без Версилова зашел бы к нему сегодня. Меня только пугала
вчера и давеча мысль, что встречу, пожалуй, как-нибудь Катерину Николаевну; но теперь я
уж ничего не боялся.
— Позвольте, князь, — пролепетал я, отводя назад обе мои руки, — я вам должен сказать искренно — и рад, что говорю при милом нашем князе, — что я даже желал с вами встретиться, и еще недавно желал, всего только
вчера, но совсем
уже с другими целями.
— Постой, Лиза, постой, о, как я был глуп! Но глуп ли? Все намеки сошлись только
вчера в одну кучу, а до тех пор откуда я мог узнать? Из того, что ты ходила к Столбеевой и к этой… Дарье Онисимовне? Но я тебя за солнце считал, Лиза, и как могло бы мне прийти что-нибудь в голову? Помнишь, как я тебя встретил тогда, два месяца назад, у него на квартире, и как мы с тобой шли тогда по солнцу и радовались… тогда
уже было? Было?
— Так ты
уж и тогда меня обманывала! Тут не от глупости моей, Лиза, тут, скорее, мой эгоизм, а не глупость причиною, мой эгоизм сердца и — и, пожалуй, уверенность в святость. О, я всегда был уверен, что все вы бесконечно выше меня и — вот! Наконец,
вчера, в один день сроку, я не успел и сообразить, несмотря на все намеки… Да и не тем совсем я был
вчера занят!
— Этого я
уж не знаю… что, собственно, тут ему не понравится; но поверь, что Анна Андреевна и в этом смысле — в высшей степени порядочный человек. А какова, однако, Анна-то Андреевна! Как раз справилась перед тем у меня
вчера утром: «Люблю ли я или нет госпожу вдову Ахмакову?» Помнишь, я тебе с удивлением
вчера передавал: нельзя же бы ей выйти за отца, если б я женился на дочери? Понимаешь теперь?
— А вот
вчера, когда мы утром кричали с ним в кабинете перед приездом Нащокина. Он в первый раз и совершенно
уже ясно осмелился заговорить со мной об Анне Андреевне. Я поднял руку, чтоб ударить его, но он вдруг встал и объявил мне, что я с ним солидарен и чтоб я помнил, что я — его участник и такой же мошенник, как он, — одним словом, хоть не эти слова, но эта мысль.
Спорить и пререкаться с ним, как
вчера, я не захотел и встал выходить, на всякий случай бросив ему, что я «постараюсь». Но вдруг он меня удивил невыразимо: я
уже направлялся к двери, как он, внезапно, ласково обхватив мою талию рукой, начал говорить мне… самые непонятные вещи.
«А
уж и впрямь долговязый, барыня, — лукаво ответила Марья, — котлетки-то с горошком сегодня приказывали, давеча недослышала, сюда торопилась?» — «Ах нет, с капустой, Марья, да, пожалуйста, не сожги, как
вчера».
— Короче сказать (он
уже десять раз перед тем употребил слово «короче сказать»), короче сказать, — заключил он, — если я вас, Аркадий Макарович, потревожил и так настоятельно позвал
вчера через Лизу, то хоть это и пожар, но так как сущность решения должна быть чрезвычайная и окончательная, то мы…
Я
уже говорил тебе
вчера, но ты все не понимаешь.
В первый раз молодой Версилов приезжал с сестрой, с Анной Андреевной, когда я был болен; про это я слишком хорошо помнил, равно и то, что Анна Андреевна
уже закинула мне
вчера удивительное словечко, что, может быть, старый князь остановится на моей квартире… но все это было так сбито и так уродливо, что я почти ничего не мог на этот счет придумать.
Они сидели друг против друга за тем же столом, за которым мы с ним
вчера пили вино за его «воскресение»; я мог вполне видеть их лица. Она была в простом черном платье, прекрасная и, по-видимому, спокойная, как всегда. Говорил он, а она с чрезвычайным и предупредительным вниманием его слушала. Может быть, в ней и видна была некоторая робость. Он же был страшно возбужден. Я пришел
уже к начатому разговору, а потому некоторое время ничего не понимал. Помню, она вдруг спросила...
— Ах, Боже мой, вы, наверно,
уже слышали от кого-нибудь, что Версилов разбил
вчера образ?
Новые знакомые приняли меня так, как принимают эмигрантов и старых бойцов, людей, выходящих из тюрем, возвращающихся из плена или ссылки, с почетным снисхождением, с готовностью принять в свой союз, но с тем вместе не уступая ничего, а намекая на то, что они — сегодня, а мы —
уже вчера, и требуя безусловного принятия «Феноменологии» и «Логики» Гегеля, и притом по их толкованию.
Неточные совпадения
Чувствуя, что примирение было полное, Анна с утра оживленно принялась за приготовление к отъезду. Хотя и не было решено, едут ли они в понедельник или во вторник, так как оба
вчера уступали один другому, Анна деятельно приготавливалась к отъезду, чувствуя себя теперь совершенно равнодушной к тому, что они уедут днем раньше или позже. Она стояла в своей комнате над открытым сундуком, отбирая вещи, когда он,
уже одетый, раньше обыкновенного вошел к ней.
«А разве не
вчера только он клялся в любви, он, правдивый и честный человек? Разве я не отчаивалась напрасно
уже много раз?» вслед затем говорила она себе.
— Ну,
уж вы нам задали
вчера, — сказал один из пришедших, — всю ночь не давали спать.
Письмо было от Анны. Еще прежде чем он прочел письмо, он
уже знал его содержание. Предполагая, что выборы кончатся в пять дней, он обещал вернуться в пятницу. Нынче была суббота, и он знал, что содержанием письма были упреки в том, что он не вернулся во-время. Письмо, которое он послал
вчера вечером, вероятно, не дошло еще.
— Вот неразлучные, — прибавил Яшвин, насмешливо глядя на двух офицеров, которые выходили в это время из комнаты. И он сел подле Вронского, согнув острыми углами свои слишком длинные по высоте стульев стегна и голени в
узких рейтузах. — Что ж ты
вчера не заехал в красненский театр? — Нумерова совсем недурна была. Где ты был?