Неточные совпадения
Зато есть у меня в Петербурге и несколько мест счастливых, то есть
таких, где я почему-нибудь бывал когда-нибудь счастлив, — и что
же, я берегу эти места и не захожу в них
как можно дольше нарочно, чтобы потом, когда буду уже
совсем один и несчастлив, зайти погрустить и припомнить.
То есть я говорю красивый,
как и все про него точно
так же говорили, но что-то было в этом молодом и красивом лице не
совсем привлекательное.
Теперь я боюсь и рассказывать. Все это было давно; но все это и теперь для меня
как мираж.
Как могла бы
такая женщина назначить свидание
такому гнусному тогдашнему мальчишке,
каким был я? — вот что было с первого взгляда! Когда я, оставив Лизу, помчался и у меня застучало сердце, я прямо подумал, что я сошел с ума: идея о назначенном свидании показалась мне вдруг
такою яркою нелепостью, что не было возможности верить. И что
же, я
совсем не сомневался; даже
так: чем ярче казалась нелепость, тем пуще я верил.
Горячий стакан явился, я выхлебнул его с жадностью, и он оживил меня тотчас
же; я опять залепетал; я полулежал в углу на диване и все говорил, — я захлебывался говоря, — но что именно и
как я рассказывал, опять-таки
совсем почти не помню; мгновениями и даже целыми промежутками
совсем забыл.
Идея, то есть чувство, состояла опять лишь в том (
как и тысячу раз прежде), чтоб уйти от них
совсем, но уже непременно уйти, а не
так,
как прежде, когда я тысячу раз задавал себе эту
же тему и все не мог исполнить.
Главное, я сам был в
такой же,
как и он, лихорадке; вместо того чтоб уйти или уговорить его успокоиться, а может, и положить его на кровать, потому что он был
совсем как в бреду, я вдруг схватил его за руку и, нагнувшись к нему и сжимая его руку, проговорил взволнованным шепотом и со слезами в душе...
Но у Макара Ивановича я,
совсем не ожидая того, застал людей — маму и доктора.
Так как я почему-то непременно представил себе, идя, что застану старика одного,
как и вчера, то и остановился на пороге в тупом недоумении. Но не успел я нахмуриться,
как тотчас
же подошел и Версилов, а за ним вдруг и Лиза… Все, значит, собрались зачем-то у Макара Ивановича и «
как раз когда не надо»!
Мы вышли из лавки, и Ламберт меня поддерживал, слегка обнявши рукой. Вдруг я посмотрел на него и увидел почти то
же самое выражение его пристального, разглядывающего, страшно внимательного и в высшей степени трезвого взгляда,
как и тогда, в то утро, когда я замерзал и когда он вел меня, точно
так же обняв рукой, к извозчику и вслушивался, и ушами и глазами, в мой бессвязный лепет. У пьянеющих людей, но еще не опьяневших
совсем, бывают вдруг мгновения самого полного отрезвления.
— Нет-с, уж наверно не воротился, да и не воротится, может, и
совсем, — проговорила она, смотря на меня тем самым вострым и вороватым глазом и точно
так же не спуская его с меня,
как в то уже описанное мною посещение, когда я лежал больной. Меня, главное, взорвало, что тут опять выступали их какие-то тайны и глупости и что эти люди, видимо, не могли обойтись без тайн и без хитростей.
Фактами, фактами!.. Но понимает ли что-нибудь читатель? Помню,
как меня самого давили тогда эти
же самые факты и не давали мне ничего осмыслить,
так что под конец того дня у меня
совсем голова сбилась с толку. А потому двумя-тремя словами забегу вперед!
Сомнений не было, что Версилов хотел свести меня с своим сыном, моим братом;
таким образом, обрисовывались намерения и чувства человека, о котором мечтал я; но представлялся громадный для меня вопрос:
как же буду и
как же должен я вести себя в этой
совсем неожиданной встрече, и не потеряет ли в чем-нибудь собственное мое достоинство?
В Перми, когда их сводили на берег, я пробирался по сходням баржи; мимо меня шли десятки серых человечков, гулко топая ногами, звякая кольцами кандалов, согнувшись под тяжестью котомок; шли женщины и мужчины, старые и молодые, красивые и уродливые, но
совсем такие же, как все люди, только иначе одетые и обезображенные бритьем.
Неточные совпадения
— Не знаю, не могу судить… Нет, могу, — сказала Анна, подумав; и, уловив мыслью положение и свесив его на внутренних весах, прибавила: — Нет, могу, могу, могу. Да, я простила бы. Я не была бы тою
же, да, но простила бы, и
так простила бы,
как будто этого не было,
совсем не было.
— Слава Богу, слава Богу, — заговорила она, — теперь всё. готово. Только немножко вытянуть ноги. Вот
так, вот прекрасно.
Как эти цветы сделаны без вкуса,
совсем не похоже на фиалку, — говорила она, указывая на обои. — Боже мой! Боже мой. Когда это кончится? Дайте мне морфину. Доктор! дайте
же морфину. О, Боже мой, Боже мой!
— Нет, — перебила его графиня Лидия Ивановна. — Есть предел всему. Я понимаю безнравственность, — не
совсем искренно сказала она,
так как она никогда не могла понять того, что приводит женщин к безнравственности, — но я не понимаю жестокости, к кому
же? к вам!
Как оставаться в том городе, где вы? Нет, век живи, век учись. И я учусь понимать вашу высоту и ее низость.
— Я не об вас,
совсем не об вас говорю. Вы совершенство. Да, да, я знаю, что вы все совершенство; но что
же делать, что я дурная? Этого бы не было, если б я не была дурная.
Так пускай я буду
какая есть, но не буду притворяться. Что мне зa дело до Анны Павловны! Пускай они живут
как хотят, и я
как хочу. Я не могу быть другою… И всё это не то, не то!..
— Да что ж пенька? Помилуйте, я вас прошу
совсем о другом, а вы мне пеньку суете! Пенька пенькою, в другой раз приеду, заберу и пеньку.
Так как же, Настасья Петровна?