Неточные совпадения
Я пустился домой; в моей душе был восторг. Все мелькало в уме, как вихрь, а
сердце было полно. Подъезжая к дому
мамы, я вспомнил вдруг о Лизиной неблагодарности к Анне Андреевне, об ее жестоком, чудовищном слове давеча, и у меня вдруг заныло за них всех
сердце! «Как у них у всех жестко на
сердце! Да и Лиза, что с ней?» — подумал я, став на крыльцо.
Ничего подобного этому я не мог от нее представить и сам вскочил с места, не то что в испуге, а с каким-то страданием, с какой-то мучительной раной на
сердце, вдруг догадавшись, что случилось что-то тяжелое. Но
мама не долго выдержала: закрыв руками лицо, она быстро вышла из комнаты. Лиза, даже не глянув в мою сторону, вышла вслед за нею. Татьяна Павловна с полминуты смотрела на меня молча.
— О, по крайней мере я с ним вчера расплатился, и хоть это с
сердца долой! Лиза, знает
мама? Да как не знать: вчера-то, вчера-то она поднялась на меня!.. Ах, Лиза! Да неужто ты решительно во всем себя считаешь правой, так-таки ни капли не винишь себя? Я не знаю, как это судят по-теперешнему и каких ты мыслей, то есть насчет меня,
мамы, брата, отца… Знает Версилов?
Было уже восемь часов; я бы давно пошел, но все поджидал Версилова: хотелось ему многое выразить, и
сердце у меня горело. Но Версилов не приходил и не пришел. К
маме и к Лизе мне показываться пока нельзя было, да и Версилова, чувствовалось мне, наверно весь день там не было. Я пошел пешком, и мне уже на пути пришло в голову заглянуть во вчерашний трактир на канаве. Как раз Версилов сидел на вчерашнем своем месте.
Там стояли Версилов и
мама.
Мама лежала у него в объятиях, а он крепко прижимал ее к
сердцу. Макар Иванович сидел, по обыкновению, на своей скамеечке, но как бы в каком-то бессилии, так что Лиза с усилием придерживала его руками за плечо, чтобы он не упал; и даже ясно было, что он все клонится, чтобы упасть. Я стремительно шагнул ближе, вздрогнул и догадался: старик был мертв.
Впрочем, в встрече его с нею и в двухлетних страданиях его было много и сложного: «он не захотел фатума жизни; ему нужна была свобода, а не рабство фатума; через рабство фатума он принужден был оскорбить
маму, которая просидела в Кенигсберге…» К тому же этого человека, во всяком случае, я считал проповедником: он носил в
сердце золотой век и знал будущее об атеизме; и вот встреча с нею все надломила, все извратила!
Неточные совпадения
Обманута, обижена, убита // Снегурочка. О мать, Весна-Красна! // Бегу к тебе, и с жалобой и с просьбой: // Любви прошу, хочу любить. Отдай // Снегурочке девичье
сердце,
мама! // Отдай любовь иль жизнь мою возьми!
— Верьте мне, верьте, — говорила она умоляющим голосом, прижимая к себе то одну, то другую, — ваш папа приедет сегодня, он прислал телеграмму. Жаль
мамы, и мне жаль,
сердце разрывается, но что же делать? Ведь не пойдешь против бога!
Он, конечно, не знал подробностей домашней обстановки. Не знал он, что
мама его была ни больше ни меньше, как крайне взбалмошная, хотя и добрая чухонка, переходившая из дома в дом в качестве кухарки и отовсюду гонимая, отчасти за излишнюю слабость
сердца и постоянные романтические приключения, отчасти за неряшливое обращение с посудой, бившейся у нее в руках как бы по собственному капризу.
Мама! // Петь не могу. // У церковки
сердца занимается клирос!
Allo! // Кто говорит? //
Мама? //
Мама! // Ваш сын прекрасно болен! //
Мама! // У него пожар
сердца. // Скажите сестрам, Люде и Оле, — // ему уже некуда деться. // Каждое слово, // даже шутка, // которые изрыгает обгорающим ртом он, // выбрасывается, как голая проститутка // из горящего публичного дома.